Приказ самому себе

— Товарищи бойцы. Может, вам эти стихи не понравятся. Их сочинил боец, папин товарищ, который умер от ран через два года после победы… Он не успел стать настоящим поэтом. Но стихи эти очень любил мой отец… он тоже умер от ран тут, в этом госпитале, двадцать девятого июля шестьдесят шестого года… — Зиновий замолчал. Он боялся заплакать.

Зал тоже молчал. Никто не шелохнулся. Тогда в первом ряду встал, опираясь на костыли, седой боец и попросил: — Читай, сынок… Что делить?.. Читай. И Зиновий глухим от волнения голосом начал:

                                    Детство пролетело.
                                    Юность отзвенела.
                                    За плечами страшная война.
                                    Раны залечили…
                                    Нет. Мы не забыли…
                                    В памяти всплывают имена:
                                    Тех, с кем шли мы рядом,
                                    Тех, кого снарядом
                                    Разметали тол и меленит.
                                    Смелых,
                                                 сильных,
                                                              бравых,
                                    Тех, кому по праву
                                    Слава
                                          шелком алым шелестит.
                                   Тех, кто в день проклятый
                                   У границ гранатой
                                   Встретил смерть, не отступил назад.
                                   Кто с полком пехоты
                                   Грудью шел на доты,
                                   Заслонил Москву и Ленинград…
                                    Воевали вместе,
                                    Вместе пели песни,
                                    Радовались солнечным лучам,
                                    Вместе — раны, беды,
                                    Но до Дня Победы
                                    Многим не пришлось дойти друзьям.
                                    От твердыни волжской
                                    К площади Кремлевской
                                    На Парад Победы
                                    шли через Берлин.
                                    У врага отняты
                                    Черные штандарты,
                                    Там,
                                            у Мавзолея,
                                    брошены в пыли.
                                    Пролетели годы,
                                    Бури и невзгоды,
                                    Но навек героев
                                    память сохранит,
                                    Смелых,
                                        сильных,
                                                бравых,
                                      Тех, кому по праву
                                      Слава
                                            шелком алым шелестит.

Он кончил. А зал молчал. Долго. И снова встал тот боец:

— Не обижайся, сынок. Но хлопать… не можно. Война перед глазами… Большим поэтом стал бы тот солдат. Прочти его еще.

Зиновий прочел два стихотворения: "Солнце догорает" и "Его внесли в землянку на шинели". Когда отзвучала последняя строчка, лица людей, сидящих в зале, будто приблизились. На глазах у многих он увидел слезы. Зиновию вдруг представилось невероятное: там, в зале, сидит его папка.

Зиновий заплакал и убежал за кулисы. И тогда зал загремел аплодисментами, застучал костылями и палками об пол.

Кому они аплодировали? Погибшему поэту? Стихам его?.. Или чтецу-мальчишке?.. Если ему, то за что?.. За то, что хорошо прочитал? Или за то, что верен памяти своего отца?..

Через пять дней после праздника в школу пришло письмо: "Товарищ директор! Большое спасибо за то, что прислали к нам с концертом ваших пионеров из шестого класса "б".

Объявите им перед строем нашу благодарность. И, если это не помешает их занятиям, пусть приходят хотя бы раз в два-три месяца Хорошие у вас ребята растут. Душевные и серьезные, а не такие, каких приходится встречать на улице, — разгильдяи и пустопорожние… И пусть приходят просто так, не обязательно с концертом. Нам очень интересно знать, как они учатся, как растет наша смена. Еще раз спасибо вам.

По поручению инвалидов Отечественной войны 7-й и 8-й палат

П. К. Костин, Н. С. Кротов, X. И. Захаров

Алевтина Васильевна, не знавшая о выступлении, удивилась и обрадовалась. Просьбу выполнила — прочла письмо на линейке. А потом, оставшись с классом с глазу на глаз, сказала:

— Ребята. В похвале ветеранов войны есть не только то, чего вы достойны сейчас, но и аванс за то, какими вы должны стать. Ведь знают они о вас далеко не все… Вот вы придете к ним. И что же остается? Лгать! Им лгать?!.. Хорошее начало у вас уже есть. Но этого мало. Нужно упорно двигаться дальше. Так станете вы такими, какими они хотят вас видеть?.. Решайте.

Класс, ошеломленный таким поворотом дела, молчал. Директор хотела еще что-то сказать. Но вперед шагнул Зиновий.

—Я решил. Стану! — хрипло сказал он.

—И я! И я! — одновременно шагнули вперед Женя и Саша.

—И мы!.. Стану!.. Я тоже… И я!.. Стану! — один за другим говорили ребята, делая шаг вперед. Через минуту уже все стояли посреди коридора и выжидающе смотрели на директора.

—Спасибо, — неожиданно тихо сказала Алевтина Васильевна. Лицо ее дрогнуло. Она круто повернулась и быстро пошла по коридору. Не оборачиваясь, бросила: —Идите… В класс идите…

Войдя в класс, они увидели Валерку и Сильву.

—А почему вы тут? — удивилась Саша.

—Мы в госпитале не были, — за обоих ответила Сильва. — К чужой славе не примазываемся.

—Какая ж ты, Сильва! — возмущенно сказала Саша. — И потом ты ведь староста класса. Ты должна…

—Ничего я тебе не должна! — раздраженно крикнула Сильва. — Я должна отлично учиться! Я и учусь. Не то что некоторые, активные… А если не нравлюсь, выбирайте другого старосту!