Приказ самому себе

Сколько вокруг винтовок, снарядов, пушек… И место ведь какое удобное. Крутой берег речки. Взорвать бы мост. Тут таких дел наворочать можно. Ахнуть по немцам!

— "Ахать" — то кто будет? Ты? Калека с одной рукой?! — язвительно шепчет во мне какой-то голос.

—Я… Больше некому, — отвечаю ему. — Я боец.

—Ты не боец. Ты раненый. Кто с тебя спросит?..

—Я не могу уйти…

— Ушли же товарищи ночью. Уноси ноги и ты… Вон лошадь совсем близко ходит. Поймай! Что ты медлишь?.. Беги!..

— Но тут есть оружие! Пушки! Они остановят танки.

Разве ты артиллерист? Кто прикажет?… Ты сам себе командир… Никто никогда не узнает. Беги… и ты будешь жить! Разве это плохо — жить?! Вернуться домой. Увидеть отца, Олю…

—Нет!!! — сжав зубы так, что хрустнуло что-то и зазвенело в ушах, крикнул я голосу. — Я знаю, кто ты! Ты — страх! Плевал я на тебя. Я солдат… Плевал я на тебя. Я боец!.. И я командир. Сам себе командир. Я, а не ты!.. И я себе приказываю: остановись! Дай по зубам этой сволочи! Ты пятишься от самой границы. Остановись! Дай по зубам…

И голос замолк… Боль в руке притупилась..

Сейчас я думал не о себе. Не о том, что будет со мной. Я думал: что надо сделать? Сейчас. Немедленно. Не только для себя, для всех!.. И не только думал. Я уже делал. Снял с убитого капитана пистолет "ТТ" с кобурой. Пригодится, Подобрал бинокль. Приволок лоток со снарядами к сорокапятимиллиметровой пушке, которую увидел первой. Покрутил барабанчики прицела — ни черта не получается! "Дубина! — ругаю себя. — Год с артиллеристами рядом жил — не научился". А стрелять-то надо! Открыл затвор. Глянул в сверкающую трубу орудийного ствола и увидел кружочек неба. Покрутил маховик — ствол опустился. Покрутил другой — пополз вправо, пока не увидел в дыру сосну, стоявшую у моста. Вот теперь порядок! Загнал снаряд в казенник… И тотчас с пригорка скатились три мотоцикла! Проехали по мосту, порыскали вправо-влево и умчались по дороге вперед… Потом появился танк. Когда он заслонил ствол сосны, я рванул спуск. Пушка дернулась. За мостом у танка взметнулась земля. "Эх! Промазал!" — думаю. Танк попятился, но его стало разворачивать боком. Гусеницу подбил! Глянул в дырку ствола, чуть поправил и ударил опять. Взрыв, будто консервную банку, отбросил башню в сторону. "Есть! — кричал я. — Есть один! Давай, гад, следующий…"

—Товарищ командир! — крикнули вдруг над ухом. Обернулся — боец стоит. Совсем молоденький.

—Кто ты? Артиллерист? — спрашиваю.

— Красноармеец Свиридов Алексей, — говорит. — Подносчик снарядов. Как бомбить стали, меня сразу контузило. Оклемался, гляжу: все мертвые лежат. Я в чаще сховался. А как пушка вдарила, сюда прибег… Так вы один, товарищ командир? Я думал — подмога подоспела.

У ног красноармейца стояли ручной пулемет Дегтярева и коробка с магазинами. Но больше, чем пулемету, я ему обрадовался. Живая душа… Русская.

— Чудак, — говорю, — не один я. Теперь нас двое! Тащи снаряды Вперемешку стрелять будем. Бронебойным и осколочным.

А у немцев, видно, пехота подъехала. Застучали пулеметы с высокого берега. Хлещут по кустам. Отбежали мы с Алешей от пушки, сыпанули несколько очередей из "Дегтярева" и снова сменили позицию. Тут еще двое бойцов из чащи выползли. Один в голову раненый, у другого лицо все коркой засохшей крови покрыто.

— Заряжающий Алымов. А он — Семенихин Петр, Наводчик. Щеки осколком навылет пробило. Говорить не может, а, так ничего…

Вчетвером подкатили вторую "сорокапятку" к опушке. Семени хин оказался классным наводчиком. Минут за двадцать отыскал и подавил три или четыре огневых точки фрицев.

И тут на нашем берегу вдруг заработал пулемет, застучали винтовки. Испугался я сначала: "Неужто мотоциклисты вернулись? Ударят в спину!.." Прислушался. Свои! Наш "максим" бьет. Экономно. Короткими очередями… Откуда ж вы, родные мои?! Да как вовремя! Немцы по ту сторону моста пытались речку форсировать. Вот наши им и всыпали… Глянул на пушку Семенихина, а у него в расчете уже четверо. Еще двое из лесу вышли.

Приказал Алымову перейти к моему орудию. Артиллерист же. Лучше моего кумекает. Пока он за снарядами побежал, я—к пушке., И тут как рвануло поблизости. "Танк немецкий вдоль берега за деревьями подкрался, — успел подумать я. — Сейчас снова ударит…"

Пришел в себя уже в госпитале. Как попал, ума не приложу. А через неделю к нам в палату новенького положили. Глянул. Алеша! Боец тот, что первым на подмогу пришел… Когда чуть окреп он, сам позвал меня к себе:

—Не прошли танки, товарищ командир!

—Какой я командир, — говорю. — Рядовой я, как и ты.

—Нет, — отвечает, — там вы самый большой командир были.

—Ну ладно. Как вы там?

— Да как. Уперлись… Когда вас ранило, вскоре и подмога пришла. Из лесу еще раненые вышли. Три орудия подняли. Ночью саперы мост рванули… Так на Веселушке и споткнулись фрицы.

— На какой такой Веселушке? — спрашиваю.

Да на речке той, командир! Маленькая, а споткнулись… Через полтора месяца я снова был в своей дивизии.

—Хочешь в свой полк, Углов? — спросили в штабе.