Приказано ликвидировать, или Ода уничтожителю

Психиатр вскрыл ампулу и стал набирать жидкость в шприц. Он почувствовал, что на его лице выступили капли пота, а во рту пересохло. Доктор медленно начал подносить шприц к дёргающемуся пациенту. Спустя мгновение игла вонзилась в трепещущую вену под белой кожей.

– Подействует через сколько? – напряжённо спросил солдат в берете. От его самодовольства не осталось и следа.

– Почти мгновенно, – уже более спокойно отозвался психиатр. – Мне показалось, командир, или вы как-то напряглись?

– Заткнись, – зло отозвался тот. Он снял рацию, нажал кнопку и мрачно забубнил в неё: – Внимание, группа! Начинаем транспортировку заключённого!

Псих на ложе тяжело уронил голову и закрыл глаза.

– Ага! – радостно подхватил психиатр и принялся отстёгивать заклепки на ремнях. – Давайте смирительную рубашку! Быстрее!

Молодой практикант засуетился ещё сильнее, сняв её с плеча и начав разворачивать рукава. Пальцы рук его немного задеревенели от перенапряжения, но он справился.

– Помогите мне поднять его, – сказал психиатр, уцепившись изо всех сил в руки восьмидесяти пяти килограммового громилы. – Он скоро придёт в себя…

– Вы же сказали, что нейролептик будет действовать сутки? – спросил командир и бросился поднимать громилу.

– Да, – раздражённо ответил доктор. – Он будет слаб и утихомирен… Но в полном сознании. Сверлить вас взглядом он сможет.

– Возьмите в дорогу ружьё с транквилизатором, – посоветовал солдат в маске. – Если что, пальнём в него ещё раз. В прошлый раз это здорово помогло.

Как только пациент оказался в сидячем положении, его голова безвольно повисла на грудь.

– Подними ему башку! А ты подними ему руки! – рявкнул психиатр на своих подопечных. – Что вы здесь стоите?

Те тут же подчинились и стали натягивать на психа серую смирительную рубашку, напоминающую собой балахон с длинными рукавами. Вскоре его руки оказались скрещены на груди, а рукава стали завязывать за спиной. Торопливо защёлкали ремни.

– Какой он здоровый! – изумлённо выдохнул один из солдат. – Его что, волоком тащить?

– Нет, – ответил психиатр и облегчённо вздохнул. – Я уже чувствую, что он приходит в себя. Ещё пару минут, и он сможет ковылять на своих двоих. Подхватите его за руки, солдафоны.

– Не забывайте, что вы отправляетесь с нами, – напомнил командир.

– Помню я, помню! Схожу только за транквилизатором и санитарами. Вы пока выволакивайте его отсюда… Я сейчас приду.

…

Раздался стук в дверь.

– Да, входите, – сказал толстый лысеющий сенатор и плюхнулся в чёрное кожаное кресло. Он знал, кто пришёл, поэтому уставился в окно, за которым прохладное сентябрьское утро разгоралось всё сильнее, вместо того, чтобы посмотреть на тихо вошедшего человека. Посмотреть на него он ещё успеет.

– Вызывали меня? – спокойно спросил мужчина, притворив за собой дверь. Он был одет в чёрный пиджак и белую рубаху с высоким воротником, едва не достающим до тёмной щетины, похожую на щетину небритого пьяницы.

– Это как-то грубо звучит, – ответил сенатор и всё же соизволил посмотреть на сурового сухощавого человека с утомлённым лицом, чьи тёмные глаза устало смотрели на развалившегося толстяка. – Я тебя позвал.

– Зачем же? – спросил мужчина, перебирая в голове варианты дальнейшего развития этого увлекательнейшего диалога.

– Чтобы сказать спасибо, – ответил сенатор и заулыбался белыми маленькими зубками. Он снял с правой руки обручальное кольцо и начал накручивать его в своих руках маленькими толстыми пальчиками, похожими на сардельки.

Стоявшего у дверей мужчину резко затошнило, и он поспешил перевести взгляд на большие деревянные часы, стоявшие около стены. Их стрелка мерно постукивала, и мысли о пальцах-сардельках сенатора стали растворяться.

– Пожалуйста, – выдавил из себя человек, чувствуя, что что-то надо сказать, ведь толстяк за письменным столом склабится в ожидании.

– Да брось! – махнул сенатор. – Иди сюда, давай выпьем… – Он полез куда-то под стол, ища бутылку, припрятанную в одной из столешниц.

– Я на работе, – заметил человек. – Если у вас всё, может быть, я пойду? День только…

– Да не пререкайся ты со мной! – снова махнул рукой сенатор и со стуком поставил бутылку на стол, в которой, однако, уже не хватало половины содержимого. – Какая работа? Ты свою работу уже сделал! Конечно, я понимаю, что всё я придумал и реализовал, но ты тоже хорош… – Он рассмеялся.

Мужчина в пиджаке устало вздохнул и закатил глаза, представляя, как он пишет заявление об уходе. Никаких нервов не осталось на этой работе… Может, махнуть лучше загород? Вернее, перебраться в какую-нибудь тихую деревеньку, где из преступлений только кража курицы у какой-нибудь тамошней бабки тамошней лисицей, а не вот это вот всё… Мегаполис накладывает свой отпечаток на каждого его обитателя…

Толстяк что-то пробубнил.

– Что, простите?

– Я говорю, ты молодец, – повторил сенатор, откручивая засаленную пробку. – Конечно, не такой большой, как я, но всё же… Ловко ты этого психа обставил, да?