Приказано выжить!

– А ты что скажешь? – Требовательно посмотрел Рюрик на Вольга.

– Полностью согласен с Владимиром. Чем больше порубим сейчас, тем спокойнее будет жить Новогород.

– И ещё, княже, – добавил Владимир. – Подумай вот о чём. В Пскове князя призывали на определённый срок и клялись ему верно служить. Но и от князя такой же службы требовали. Князь стоит над боярами. Его слово последнее. А в Новогороде наоборот – вольница боярская, и князя тут и призывают, и отзывают, когда захотят. Здесь бояре над князем стоят. Не хозяин городу князь. Вроде бы он и есть, а вроде – и нет. Поэтому и бунтует Новгород, как хочет.

– Дело говорит боярин. Я тебе сколько раз об этом твердил? – Довольно поддержал боярина Вольг.

– Сначала с бунтом разберёмся, потом об остальном думать будем. Куда Добронег пропал?

– Да идёт уже. Сотников созвал. – Оглянулся на двери Вольг.

– Тогда делаем, как решили. Владимир, твои стрелки придут – ставь всех на стены. Добронег! За тобой двор. Чтоб держался до последнего! Деда. Ты в хоромах будешь оборону держать. За Ефандой приглядывай. Вольг! Аскольда предупреди, и сразу назад. Пошли все, времени мало осталось. Да не забудьте проверить бочки с водой, чтобы не пожгли нас.

К вечеру привёл Мстиша псковичей. Старались, конечно, пробраться малыми группками, чтобы не так заметно было, но кому было надо, тот мог бы обратить внимание на небывалое перемещение воинов. Смешались во дворе детинца дружинники. Поужинали и сидели тихо, ожидая команды. Затих окольный город вокруг Городища. Даже собаки перестали брехать. Выкатилась бледная луна, замигали тревожно звёзды над головами. Тихо-тихо заняли свои места на стенах стрелки, разобрались по своим десяткам мечники.

На широком высоком крыльце остались стоять, вслушиваясь в тишину, Рюрик и соратники.

– Тихо пока. Никого. – Прислушиваясь к ночным звукам, медленно проговорил Владимир.

– Ждём. Что нам ещё остается, – вполголоса откликнулся Рюрик. – На стенах всем смотреть внимательно.

Ближе к полуночи начал нарастать шум в Новгородском городище, замелькали факела в окольном городе, приближаясь к детинцу. Текли по улицам красные огни коптящих факелов, приближаясь к крепости, выплёскивались на площадь перед воротами, растекаясь по ней жидким трепещущим пламенем, освещая стены и башенки. Не было на стенах воинов – только на надвратных площадках суетилось несколько дружинников, толкаясь и мешая друг другу. Замерла толпа на мгновение, как перед бурей замирает на миг в испуге природа, повисла в воздухе звенящая тишина. Выскочили перед народом бояре, закричали, срывая голос и призывая людей на штурм:

– Продал новгородцев Рюрик варягам! Да и как не продать, если у него жена нурманка. Обманом заманил нас под Псков и там всех порешил, чтобы самому править в Новогороде спокойно. Так не бывать этому! Был Новогород вольным городом и вольным навсегда останется! Вырежем Рюрика с прихлебателями и варягами!

Хлестнул на стены людской вал. Выросли над оструганными брёвнами головы в шлемах – стукнули залпом арбалеты, выкашивая толпу. Заработала военная машина, перемалывая мягкую плоть в стальной мясорубке тренированной дружины. Перекрывая вопли расстреливаемых людей зазвенели яростно мечи в тылу у напавших. Заметались люди, не зная куда кинуться, а тут ещё и ворота распахнулись, выплёскивая рассвирепевших варягов Добронега. Ударил вал в вал, брызнула чёрная в свете коптящих факелов кровь, засверкали красными молниями обагрённые мечи дружинников. Столкнулись с копьями и дубинами, выщербились о новгородские клинки – зазвенела жуткая сеча. Застыли на стенах стрелки, да и некуда им было стрелять. Попробуй, разбери в этой мешанине, где свои, а где – чужие. Увёл со стен псковичей Владимир, выстроил перед теремом. Ворота – под прицелом, а снаружи делать нечего. Пусть сами разбираются.

Вскоре затихла битва на площади. Выглянув из ворот, увидел, как стоит в окружении Вольга и Добронега Рюрик, как ходят по площади дружинники, дорезая раненых. А с улиц пробиваются через остатки еле сопротивляющихся мятежников Аскольд и Дир. Хотел было подойти к князю, да посмотрев под ноги, передумал. Вся земля на площади была залита дымящейся кровью.

Да и не надо было уже никуда идти – князь сам решил вернуться в детинец. Только остановил его в воротах:

– Княже, надо бы сразу дружинников отправить по дворам бунтовщиков и дорезать всех. И Вадима поискать надо. Завтра уже нельзя будет.

– Верно Владимир говорит. Дозволь, мы сами, – согласился Добронег.

Кивнул устало Рюрик, махнул рукой разрешающе, даже сил не осталось на ответ. Уселся на крыльцо, откинулся на резные балясины.

– Пить, – прохрипел.

Протянул флягу Гостомысл. Подождал, пока Рюрик напьётся, испил сам.

– Княже, мы вам тут больше не нужны. Да вы и без нас справились бы. Разреши, мы уйдём, пока темно. Ни к чему, чтобы нас люди днём увидели.

– Да, так правильно будет. Уходите. Приеду в Псков, договорим. Там и отблагодарю за помощь. Что-нибудь надо сейчас?

– Ничего не надо. Удачи тебе, княже.