Приказчик без головы

– Что вас так развеселило?

– Я-то думал, страшную тайну откроете!

– Не вижу в сказанном ничего смешного!

– А я – секретного. Антип – ваш клиент. Вера в его невиновность – ваш профессиональный долг.

– Это не вера! – бросил разозлившийся князь. – Это результат моих умственных упражнений, которыми полиция в вашем лице себя не обременяет…

– Ах так? Вызов? Отлично! Поднимаю перчатку. Излагайте!

– Антип не убивал брата, он взвалил на себя чужую вину.

– Чью? – удивился Выговский.

– Той, кто ему дороже всех на свете!

– Маруси?

Сашеньке, конечно же, хотелось поправить мужа: Антип покрывает не жену, а Осетрова!

Быстро обдумав, Антон Семенович версию Тарусова решительно отверг:

– Нет, нет. Невозможно!

– Почему вдруг? – поинтересовался Дмитрий Данилович.

– Сидору голову отсекли одним ударом. Несомненно, мужская рука!

– Голову, тут не спорю, отрубил Антип, – согласился князь. – А вот смертельный удар нанесла Маруся.

– Хороша семейка! – усмехнулся Выговский.

– Маруся защищала свою честь! А Антип, как настоящий мужчина, решил выгородить жену. Я долго думал сегодня над его решением и пришел к выводу, что оно в корне неправильно. Если бы Маруся призналась в убийстве, присяжные бы ее оправдали, а Антип, в свою очередь, получил бы весьма небольшой срок за попытку избавиться от тела. Я обязательно должен встретиться с Марусей. Объяснить, убедить! Антон Семенович, подскажите, пожалуйста, адресок! Я знаю, не положено, но в канцелярии суда, куда Крутилин передал протокол, я потеряю весь вторник, последний перед судом рабочий день. Буду крайне вам признателен!

Выговский улыбнулся:

– Я предчувствовал эту просьбу. Держите! Выписал из протокола, – и протянул князю сложенную пополам бумажку.

– Моховая двадцать шесть, дом Михалевой, в подвале, – прочел вслух Дмитрий Данилович. – Писарь не напутал?

– Нет! Крутилин сам протокол писал. А в чем дело?

– Да знаю я этот дом. Сашенькина приятельница там снимает квартиру…

– С мужем. Чечковы! – уточнила Александра Ильинична.

– Платят пятьсот рублей.

– В месяц, – снова дополнила мужа княгиня.

Выговский присвистнул:

– Дороговато…

– И я про то. Откуда у Маруси такие деньги?

– Но в подвале же не пятьсот! – воскликнула Сашенька.

Крутилина место проживания Маруси удовлетворило, а вот Диди – нет.

– В подвале у Михалевой, как и положено, ледник и выгребная яма, – напомнил Дмитрий Данилович. – Никто там не живет.

– Может, она угол сняла? – не сдавалась Сашенька.

– Углами и комнатами Михалева не сдает. Дом у нее фешенебельный! – Диди вновь обратился к Выговскому: – А почему Крутилин протокол сам писал?

– Так воскресенье было. Выходной!

– То бишь он вчера ее допрашивал? – Тарусов вскочил, словно гончая, почуявшая зверя.

Сашенька в ужасе зажмурилась. Неужели догадался о ее похождениях? Но мысли мужа летели в ином направлении:

– А Дитцвальд? Когда Дитцвальд назначение получил?

– При чем тут Дитцвальд? – изумился Выговский.

– Потом объясню! Когда?

– В субботу!

– В субботу, в субботу… – Дмитрий Данилович бросился было к письменному столу, но по дороге передумал, развернулся и задал новый вопрос: – Дитцвальд приезжал к Крутилину в субботу?

– Да! Чаи гоняли. Они часто…

– Все ясно! Вот сволочи!

– Кто? – Выговский выпучил глаза.

Сашенька тоже ничего не поняла, да еще Обормот вмешался – уселся на плечо и аккуратно водил мохнатой лапкой по лицу. Словно травинкой щекотал.

– Как кто? – удивился Дмитрий Данилович. – Дитцвальд с Крутилиным вашим!

– Поясните…

– Протокол допроса Маруси – фальшивка!

– Я не понимаю…

– Что тут понимать? В субботу Дитцвальд получает дело, изучает и приходит в ужас, потому что сыскное отделение не удосужилось подкрепить признания Антипа доказательствами. Ни топора у вас нет, ни следов крови, Сидора в тот день на Резной улице никто не видел…

– Дворник его видел, одноглазый!

– Его свидетельство я разобью в два счета.

– Каким образом?

– Придете в суд – услышите. Дитцвальд – мерзавец, однако не дурак. Шаткость ваших обвинения заметил сразу. И понял, что, если вдруг Антип Муравкин на суде откажется от признательных показаний, дело может развалиться. Поэтому и подбил Крутилина фальшивый протокол написать.

Вечно сутулый Диди распрямился, в добрых его глазах сейчас сверкали воинственные искорки. Сашенька обожала эту метаморфозу, когда муж в пылу спора из чудаковатого профессора внезапно превращался в яростного трибуна, каверзными вопросами и сокрушительной логикой способного загнать в угол любого оппонента.

– Да что вы такое говорите? Иван Дмитриевич – наичестнейший человек! На подлог он не способен!

– Ваш Иван Дмитриевич положение свое вынужден прикрывать, потому что ошибок натворил! Почему, например, в расследовании судебный следователь не участвовал?

– Тоже мне ошибка… Занят был Пискунов. Чрезвычайно! Записку Ивану Дмитриевичу прислал с курьером. Мол, всецело доверяю, занимайтесь сами, а как освобожусь, бумажки все подмахну! – выпалил Выговский. – Ох…