Приказчик без головы

Снова глупость сморозил – откуда околоточному такие слова известны?

Оказалось, знает!

– Неэтично, ежели на Антипа вину свалите! А на кого другого – в самый раз.

– Я кто, по-вашему, сыщик? Это вы, полиция, обязаны убийц ловить.

– Мы университетов не кончали, потому простых мазуриков еще могем, а вот умных да хитрых – пасуем! – хитро прищурился Челышков. – Да и тыща, князь, хорошие деньги, на дороге не валяются.

Прав околоточный, прав! Деньги нужны, особенно в складывающейся ситуации. Рано или поздно заведется другая женщина, а на две семьи денег понадобится вдвое больше.

– Ладно, согласен. Едем!

– А дуэль? – удивился Челышков.

– Не будет дуэли.

Челышков остановился. Князь про себя чертыхнулся – опять опростоволосился! Решит околоточный, что потомок ордынских правителей – трус! Ну, да и пусть…

Но ошибся. Климент Сильвестрович произнес с уважением:

– И правильно, Дмитрий Данилович! Стрелять, да в знакомого, да ежели прежде не убивали, ох и сложно. А вот покалечить друг дружку – запросто. Какая с этого радость? Никакой! С супругой своей вы теперь квиты. Вы ей изменили, она вам. Девицей небось брали? Оно, конечно, приятно, да только что мужик, что баба сперва нагуляться должны.

Докатился! Околоточный его жизни учит…

– Советуете на потаскушках жениться? – бросил в сердцах раздосадованный князь.

И вдруг припустился в глубь сада! Климент Сильвестрович поглядел за решетку: вдалеке по песчаной дорожке шли трое деток с гувернанткой. Под ручку та держала доктора Прыжова.

Какой Лешич подлец, оказывается! Нет, надо хотя бы Наташу от него спасти!

Дети бросились с поздравлениями. Дмитрий Данилович целовал их и плакал.

– Папочка, папочка! Правда, сегодня праздник? – спросил Володя.

Дмитрий Данилович не знал, что ответить. Если праздник, то не его.

– А кто готовить будет? Правда, что Клаша в больнице?

– Маруся сготовит, – выручила с ответом Наталья Ивановна.

– Не хочу, каша у нее липкая!

– В кухмистерскую пойдем, – решил Дмитрий Данилович.

– Ура! – Счастливый Володя тут же побежал с криком по парку, пугая ленивых голубей

– Алексей! Можно вас на минуточку? – Дмитрий Данилович заставил себя посмотреть на соперника.

– Конечно! А мы что, опять на «вы»?

Отошли шагов на десять. У князя чесались кулаки, но он мысленно, словно молитву, повторял доводы, которые пять минут назад его успокоили. По давнему совету Сашеньки Дмитрий Данилович досчитал до десяти и выпалил:

– Как тебе не совестно? Зачем ты обманываешь несчастную девушку?

– Ты пьян? – принюхался Лешич и кивнул Челышкову, который издалека приветственно ему махнул.

Что он тут делает?

– Нет, не пьян. Думаешь, я не знаю?

– Диди…

– Не смей так меня называть! Ты – законченный мерзавец! Но я очень надеюсь, что хоть капля порядочности в тебе осталась. Потому прошу, умоляю, не калечь жизнь Наталье Ивановне.

Прыжов сменил тон:

– Князь! Я отказываюсь вас понимать!

– Прекрасно все понимаешь! Со своей стороны обещаю, что до окончания вакаций[58] мы с Сашенькой разъедемся. Прощай!

Прыжову никогда не нравился финал «Ревизора». Ну разве возможно застыть на пару минут с открытыми ртами? Метафора, без спору, сильная, но абсолютно противоречащая физиологии. Теперь Лешич убедился, что подобные сцены случаются и в жизни. Только когда Наташа коснулась рукой его плеча, он встрепенулся.

– Что случилось? Князь так кричал на тебя! – обеспокоенно спросила гувернантка.

– Он вслед за Клашей сошел с ума…

– Наталья Ивановна! Дядя Леша! – откуда ни возьмись прибежал Володя. – Папу полицейские уводят! Что он натворил?

– Сейчас выясним, – пообещал Лешич, сделал два шага вперед и обернулся: – Меня не ждите. Идите домой!

Нечасто, но бывает: проснулся, но понимаешь, что спишь по-прежнему, и пробуждение тебе тоже снится.

Такое объяснение успокоило и все объяснило: скованность в членах, удушливый до тошноты запах. Будто лошадиный навоз опрыскали дорогим одеколоном.

Надо просыпаться! Иначе ночной кошмар не прекратится.

Но легкое, прежде незаметное движение век отозвалось резкой болью в затылке. А руками-ногами и вовсе не пошевелить, словно все тело сдавили.

Ее разбил паралич? Только не это! Пролежать остаток жизни бессмысленным куском мяса, зависеть от сиделок, понимать, что близкие ждут не дождутся твоего конца… Ждут не от ненависти, а потому что просто устали. Устали ухаживать, устали подчинять себя бесполезному существу, способному лишь на питание и выделение.

Который час? Глаза открыты, но света не видят. Будто тряпку набросили.

Боже, где я? Что со мной?!