Прикажите мне, принцесса

София молча смотрела на него. Обыденный тон и жуткие слова. Вдохновенные мечты о резне, которая не оправдывается никакими благими целями. 

«Мы под началом Кервелина»…

 Вдруг вспомнилось многозначительное молчание стражников в ту ночь, когда она только приехала сюда. Испуганное лицо Фирта, сплетничающего о бешеном Грее. «Это если не вспоминать, что было на войне, когда мы брали Кадмар»… 

— Грейсон, — нейтральным тоном сказала она, — а что особенного было во время взятия Кадмара?

— Ничего. Исключительно удачная операция, — отрезал Итилеан, поднимаясь со скамейки. — Нам пора, процессия скоро отправляется.

— Конечно. Кто бы сомневался, что с живым знаменем не разговаривают, от него требуется только развеваться на штандарте. А еще вы оставили мне синяк на плече и так и не извинились, — обиженно подытожила София.

И тут же Итилеан одним прыжком снова оказался рядом с ней.

— А об этом, — негромко сказал он, — мы уже говорили. Не вам плакаться, что кто-то отказывается делиться информацией. Если вам дано право приказывать, нет смысла просить. 

Он снова опустился на скамью, глядя на Софию немигающим взглядом.

— Ладно. Что произошло при взятии Кадмара? Я приказываю вам ответить.

Она не могла вспомнить, что ей напоминает это замершее выражение лица и настороженное ожидание в глазах. Что-то знакомое… и, как обычно, навевающее мысли о животных. Животная жестокость — эти их политические и военные игрища, в которых целые армии планируют пускать в расход только потому, что те создают неудобства.

— Армии удалось подойти к Кадмару со стороны горного ущелья, неожиданно. Город обороняли с другой стороны против других соединений, мы застали тыл врасплох. Шпионы Кервелина воспользовались просчетом при проектировании казарм городской стражи — там окна-бойницы, в этих сторожевых башнях, где городской гарнизон квартируется, не отходя от места службы. Сняли часовых, закупорили бойницы и напустили в здания дыма. Потом пришлось прерваться на ночь из-за дождя, а к утру путь был свободен. С того дня, кстати, начался мой карьерный взлет. Попасть в часового из бесшумного арбалета, когда силуэт освещен только отблеском костра на стене, — это очень повышает уверенность в себе, знаете ли. Помогает уверовать в собственное мастерство.

София смотрела на него, не в силах шелохнуться. Звучало обыденно. Обычная военная хитрость. Если не вдумываться. А если представить себе эту картину в реальности? Стражники, задыхающиеся от чадной вони, но не способные выбраться из ловушки, мертвецы, приникшие ртами к закупоренным окнам и дверям в безнадежной попытке глотнуть хоть каплю воздуха, и смола, пылающие головешки, как фонари-химеры…

И карьерный взлет. Как награда тому, кто первым додумался до такого хода.

Лартаур. Вот что ей напоминал этот взгляд. Так морские лартауры смотрели на корабли. Возвышались на целые мили над водой, косили на палубу немигающим черным глазом, держали судна крупными щупальцами, а потом начинали вылавливать моряков щупальцами поменьше. Она видела это всего раз в жизни. Издали.

Теперь могла лицезреть вблизи…

— А синяк я вам не мог оставить, — как ни в чем не бывало продолжал Итилеан. — Я всегда контролирую себя.

И, прежде чем София успела вырваться, он аккуратно расстегнул серо-коричневое платье прислуги, обнажая плечо, и медленно огладил пальцами, точно проводя черту. Подчеркивая нетронутую золотистую кожу, с которой до сих пор не сошел океанический загар.

— Видите? Все в порядке.

— Вам не кажется, что вы слишком много себе позволяете? — возмутилась София, возвращая на место воротник. 

— Ну так прикажите мне прекратить, — последовал ответ.

Приказывать она не стала. Происходящее все сильнее напоминало прошлый раз. Тоже начали с делового разговора, а закончили… Не стоит проводить в компании Итилеана так много времени. На него это дурно влияет.

 София вскочила со скамьи, поспешно попрощалась и направилась на кухню.

***

В этом лесу даже солнечные лучи были не обычного оранжевого оттенка, а казались нежно-золотистыми. Как рассеянное желтое сияние с вкраплениями искр. Лучи пробивались сквозь ажурные шапки деревьев, делая листья полупрозрачными. Ярко-салатные, бледно-салатные, болотно-зеленые, насыщенно-зеленые, аквамариновые… Кажущийся хаос красок на самом деле был тщательно выстроен. Над этим лесом трудились лучшие королевские садовники. А потом, разбив и замаскировав аллеи под нехоженые тропы и добившись плавных цветовых переходов, они заставили деревья и кусты вырасти за одну ночь при помощи вадритов. 

Это была задумка королевы Вистарии. Так рассказывали. К первой годовщине воцарения Кервелина на троне Объединенного Угларского королевства.

Цветы в этом лесу тоже были. Только гербовых оттенков — черные и бордовые. А кроме них — прозрачные ручьи с выложенными песчаником берегами и обширные лужайки с шелковистой зеленой травой. По этой траве сейчас безжалостно топтались острые каблучки дам и тяжелые подошвы господ.