Приказы не обсуждаются

Значит, Симонов не один, есть у него помощники. По крайней мере один, это точно. Что прикажете теперь делать? Ох, в нехорошую историю тебя впутали, Евгений Викторович! Но, снявши голову, по волосам не плачут. Конечно, не по своей воле ты «голову снимал», да теперь уже никуда не денешься. Вот только плыть по течению, строго исполнять все указания и надеяться, что поток событий вынесет когда-нибудь на спасительную отмель, никак нельзя. Нужно действовать, и действовать решительно. Хотя и не без хитростей. Будь Миронов один, давно бы уже отловил того же Ивана Ивановича, и, не стесняясь в методах и средствах, выбил из него всю правду. Впрочем, о чем это он? Будь Евгений один — ни за что бы не влип в это темное дело. Нечем его было бы шантажировать и принуждать. А теперь вот…

Но Наташка ни в чем не виновата. Это ей просто не повезло с мужем. Вот и попались они оба. Хорошо еще Кир в Москве остался.

Тут Евгений почувствовал, что им понемногу овладевает уныние, и спохватился. Какого черта! Все будет нормально, и задницу он этим гадам еще надерет как следует! Не раскисать!

И с этим мысленным приказом самому себе он отправился в город, уже не пытаясь выслеживать человека в сером плаще, помощника Симонова. 

Глава 7

Выйдя из ворот замка, противоположных тем, в которые он входил, Миронов поразился средневековой красоте города. Вниз, от подножия холма, спускался каскад фонтанов и маленьких водопадиков, а улица, на которой они располагались, заканчивалась площадью с красным зданием городской ратуши. Так, эта нам площадь нужна будет завтра или какая-нибудь другая, поменьше? Симонов сказал: «собор на малой площади». Есть здесь какой-нибудь собор? Не похоже. Ратуша — это вам не церковь, там не молятся, там другими делами занимаются. Будем искать дальше.

Искомая площадь с собором нашлась через десяток минут. Здесь все было неподалеку. Евгений полюбовался оригинальным фонтаном неподалеку от собора. Собственно, и фонтаном это сооружение назвать было трудно. Ряд каменных прямоугольников был одет сплошной прозрачной пеленой льющейся сверху воды. Все это происходило без малейших брызг, и камни, казалось, колышутся, словно миражи в пустыне. Евгений пожалел, что Наташка не видит этой красоты, дал себе зарок: когда выпутаются успешно из нынешней ситуации и если время позволит, обязательно привезет ее в Готу, познакомит с Паулем и покажет местные достопримечательности. Отметил про себя, что уже думает не «если выпутаются», а — «когда выпутаются», повеселел от своей уверенности и, в соответствии в указаниями Симонова, пошел вверх по улице, пройдя которую и обнаружил искомое итальянское кафе. Перед ним — несколько столиков под обширными зонтами. А что, погода хорошая, можно на улице посидеть, так даже приятнее.

Он жестом подозвал официанта и почему-то обратился к нему по-испански. Черт его знает, почему! Так и сказал; «Уна сервеса, пор фавор!» Потом спохватился, повторил заказ по-немецки, но официант, высокий черноволосый парень с повязанным на поясе широким фартуком, улыбаясь, сказал:

— Не беспокойтесь, я и по-испански понимаю!

— Что, — заинтересовался Евгений, переходя на кастильское наречие, — действительно испанец?

— Нет, — охотно поделился официант, — сам я итальянец, но жена у меня кубинка.

— А живете здесь? — уточнил Миронов.

— Да, уже лет десять, — с достоинством кивнул официант.

Надо же, как теперь в Европе люди устраиваются, подивился Евгений и спросил:

— Как вас зовут?

— Марио. А жена — Кармен.

— И что, Марио, на родину, в Италию, не тянет?

— Нет, — пожал плечами официант, — мы с женой и детьми туда каждое лето ездим на машине. Я двум сестрам помогаю. Но мне жить и работать удобнее здесь. Хотя иногда холодновато бывает.

Вот так. И никакой тебе ностальгии. Где захотел, там и поселился. Европейский союз, открытые границы, Шенгенская зона. То-то хохлы в нее рвутся. А нам такие удобства долго еще только сниться будут. Если для россиян границы открыть, то бедная Европа будет. Впрочем, здесь уже сейчас галдят о «русской мафии». Можно подумать, турецкая мафия лучше. А турок в той же Германии скоро больше немцев будет. Целые кварталы в городах, особенно больших, — сплошь турки. И негры еще, и арабы… Карл рассказывал, что здесь, в бывшей ГДР, их поменьше — с работой сложно. А в бывшей ФРГ уже сейчас засилье эмигрантов и гастарбайтеров. Слово-то, кстати, — немецкое, означает «гостевой рабочий». Ох, отольется Европе либерализм ее руководителей! Спохватятся, да поздно будет. Америка уже потихоньку выть начинает, а скоро и во весь голос заорет. Лет через десять-пятнадцать там белым, как говорил незабвенный «Брат» Данила Багров, полный кирдык настанет.

Получив от Марио заказанный бокал пива, Евгений откинулся на спинку стула, осмотрелся. Действительно, площадь, на которой стоял собор, была, наверное, самой маленькой в городе. Здесь же и скверы присутствовали, и трамваи бегали. Не такие шикарные, как в Эрфурте, но тоже очень симпатичные.