Приказываю жить. Смерть (СИ)

Слава прошел до конца коридора, и повернув в тупичок, открыл дверь в маленькую, аскетичную комнатку, все убранство которой состояло из широкой кровати, столика с письменными принадлежностями и шкафа. Абсолютная чистота и минимализм. Пахло сосновой смолой и морозным лесом. Славин запах…

— Прости, у меня тут все просто, по-солдатски… — смутился муж.

— Эта простота мне дороже золотых унитазов. — попробовала я пошутить, с удовольствием отмечая, как теплеет, согреваясь, взгляд мужа.

— Позволь… я помогу тебе раздеться…. ты вся перепачкана в моей гадости… такое платье испорчено! — вздохнул Слава.

— Платье — дело наживное, а муж — навсегда, — наставительно изрекла я.

— Спасибо, ласточка! — Слава аккуратно избавлял меня от одежды. Завершив, он поднял меня на руки и отнес в ванную, полную теплой водой с нежным травяным ароматом. — Горячую беременным нельзя, а вот теплая — как раз.

Осторожно искупав, Слава вынул меня из ванны, обтер большой простынкой, и уложив в ковать, прилег рядом.

— До сих пор не могу поверить, что ты рядом, — признался младший супруг, выводя по коже невидимые узоры, — Что я не проснусь один, в луже крови и гноя, мечтая поскорее отмучиться. Тори, ты не пожалеешь, что не дала мне умереть? Я ведь самый обычный оборотень. Таких как я — тысячи. И любой будет счастлив стать твоим хотя бы на одну ночь.

— Ты — мой муж. Я поклялась Смерти, что сделаю счастливыми своих мужчин. Скажи, ты счастлив? — спросила я, затаив дыхание, ожидала ответа.

— Да, да, да… тысячу раз — ДА! Я счастлив и горд! Я муж самой лучшей женщины в мире и отец ее ребенка. — Слава осторожно сместился, и отодвинув одеяло, поцеловал мой довольно объемный животик.

— Ласточка, детям не навредили все эти коллизии?

— Меня тоже это беспокоило. — в комнате неслышно появился Хелл. Быстро разделся, и прилег у меня за спиной, — Но Брэн уверяет, что сейчас угрозы нет. Он не врет?

— Нет. Брэн вообще никогда не врет. Это ниже его достоинства. Зато он мастерски не договаривает. И виртуозно пользуется недомолвками. — помрачнела я, вспоминая как магистр обвел меня вокруг пальца.

— Этот венец. Он нас с Хеллом… как-то ограничивает, в чем-то?

— Как я поняла, нет, не ограничивает. Брэн дал клятву оберегать жизнь и здоровье всех нас.

Обменявшись взглядом с Хеллом, Слава задал самый волнующий вопрос:

— Ты… ты примешь его как фаворита? Или сразу как супруга? Прости, если лезу туда, куда не имею права…

— Ты имеешь право на такие вопросы. Это раз. О супружестве речи не шло вообще. Это два. А о близости… он не будет торопить, а я не буду торопиться. Это три.

— Значит мы сейчас спим, а все остальные вопросы оставим на потом. Есть возражения? — строго спросил Старший супруг.

— Нет, — дружно ответили мы со Славой.

— Тогда — рота, отбой!

***

"Рота" послушно завозилась, гнездясь поудобнее. Вскоре мы все дружно сопели. Хи-хи… Это была самая сексуальная ночь в нашей семье.

Утром я встала чуть свет. И тому были аж три уважительные причины.

Первая. Мой организм работал за четверых. И потому естественные надобности требовалось осуществлять чаще.

Вторая. По той же причине, я стала проглотом. Кушать хотела всегда и везде.

И третья. Меня терзала тревога за Сашу. А он нем мы так и не успели поговорить.

Но не успела я пошевелиться, как оба мужа мгновенно проснулись.

— Доброе утро, ласточка. — Заспанный Слава забавно хлопал огромными ресницами,

— Ты мне правда не снишься? — он осторожно поправил волосы и едва касаясь — погладил животик.

— Нет, я реально тут, — потянулась я, выгибая животик и прижимаясь сильнее к руке Младшего супруга.

— Я тебе правда нравлюсь? — продолжал тупить Слава. И в чем-то я его понимаю. После того, что он пережил, и у Александра Македонского планка бы ниже плинтуса упала. — Тори, вы меня спасли. Но внешность…

Он посмотрел на то, что осталось в "память" о проклятии. Бугристая, покрытая шрамами кожа. Перевел взгляд на меня. Я тоже внимательно осмотрела мужа. Очень красивый, брутальный мужчина…

Погладила его по шрамированной стороне. Подняла глаза, проваливаясь в ясные омуты глаз Славы.

— Я всегда говорила, что мне нравятся мужчины со шрамами. — обвив шею супруга с удовольствием гладила и целовала именно пострадавшую сторону. Да, наверное, такая я странная женщина, со странными предпочтениями. — А еще я открыла то, что очень ревнивая. Поэтому, если увижу что ты…

Я не успела договорить, как оказалась на спине, с нависшим надо мной мужем. Глаза потемнели до цвета штормового неба, зрачок вытянулся, на висках и скулах проступили серебристые чешуйки.

— Ласссточка! Ты меня правда ревнуешшшшь?! Ты дейсствительно меня любишшшшь?!

— Ревную! Потому, что люблю и комплексую! Ты ТАКОЙ… такой красивый, а со шрамами, вообще мечта! Не знаю про других, но моя мечта — это точно!

— Тори! Осторожнее! От избытка эмоций Слава и обернуться сейчас сможет спонтанно! Убить — не убьет, но помнет нас основательно. — предупредил насторожившийся Хелл.

— Ты же не покалечишь нас? — я погладила Славу по гладким чешуйкам, покрывшим скулы.