Приход № 9 (август 2014). Преображение

Выделяющийся в сонме российских новомучеников своей особой приверженностью к древнерусскому благочестию, сын единоверческого священника св. епископ Дмитровский Серафим (3вездинский) оставался на столь долгом жизненном пути прежде всего молитвенником и аскетом. Всегда стремившийся к отрешенному от мира монастырскому житию, св. епископ Серафим в условиях воздвигнутых на Церковь гонений оказался вынужденным, пребывая в скитаниях, подвергаясь неоднократным арестам и ссылкам со смирением и твердостью, свидетельствовать о своей вере даже гонителям Церкви. Считая губительной для Русской Православной Церкви политику митрополита Сергия, св. епископ Серафим в начале 1928 года вышел за штат и с непреклонностью, унаследованной им от предков его старообрядцев, пронес свою веру в неодолимость церкви в тяжелейших испытаниях пятилетней ссылки, которая предшествовала его мученической кончине 26 августа 1937 года. События Второй мировой войны привели к поразительному возрождению церковной жизни на территории, оккупированной немецко-фашистскими войсками, и способствовали изменению религиозной политики Сталина в 1943 году. Репрессии по отношению к остававшимся на свободе на советской территории немногочисленным священнослужителям были почти полностью прекращены, а по отношению к гораздо более многочисленному духовенству, которое находилось на прежде оккупированной территории, проводились не очень часто. Подавляющее большинство из почти 9 тысяч храмов, открытых во время оккупации, продолжало оставаться действующими и после восстановления там коммунистического режима, и даже в областях, которые не подвергались немецкой оккупации, было открыто 716 храмов. Некоторые из остававшихся в живых в советских лагерях и ссылках священнослужителей нередко освобождались из заключения иногда даже до истечения срока приговора. Так, например, прошедший пыточное следствие и многолетнее заключение в лагерях и ссылках священноисповедник Лука (Войно-Ясенецкий) в 1943 году был направлен на Тамбовскую кафедру сразу же после освобождения из ссылки, где, оставаясь в положении политического ссыльного, он исполнял обязанности главного хирурга-консультанта красноярских военных госпиталей. Однако даже после 1943 года, когда Сталин перешел к политике преимущественно политического использования недоуничтоженной им Русской Православной церкви, репрессии против духовенства и активных мирян не прекращались полностью, а остававшиеся в заключении священнослужители, особенно отказывавшиеся признать каноническую власть Патриарха Сергия, получали новые сроки заключения, как, например, проведший 33 года в заключении священноисповедник епископ Афанасий (Сахаров), освобожденный лишь в 1955 году. Впрочем, уже с 1948 года, по мере возвращения коммунистического государства к политике полного подавления церковной жизни в стране, репрессии по отношению к духовенству усилились и продолжались весьма активно вплоть до смерти Сталина в 1953 году. Последующие периоды – как ослабления церковных гонений в 1953–1957 годах, так и их усиления в 1958–1964 годах – представляли собой составную часть продолжавшейся более 70 лет и осуществлявщейся лишь различными методами политики борьбы богоборческого коммунистического государства с Русской Православной Церковью. И несмотря на то, что в послевоенный период были уничтожены не десятки тысяч, но лишь десятки представителей духовенства, политика явных и тайных гонений на Церковь сделала неизбежными те многочисленные и до сего времени невосполнимые потери, которые понесла церковная жизнь в России в XX веке.

Культура

Электроугли

Сельская школа

Василий Иванович Безруков

Школа, в которую я пошел учиться в 1944 военном году, находилась рядом с Кудиновским кладбищем.

Одноэтажное светлое деревянное здание (сейчас на этом месте кирпичная Воскресная школа Покровского храма) находилось на небольшой возвышенности, и каждую весну на солнечной стороне ее в первую очередь таял снег. Моя первая учительница Екатерина Григорьевна Никольская была строгой и в тоже время внимательной и доброжелательной. Она видела, что мы все голодали и приходили в школу «кто в чем», но чем она могла нам помочь?

Екатерина Григорьевна жила в этой же школе вместе со своей помощницей Екатериной Ивановной, которая была и сторожем и уборщицей.

Я помню, что в табеле за первый класс у меня были одни пятерки, про остальные три класса начальной школы ничего не могу сказать – не помню, но двоек и троек точно не было.

Недалеко от нашей школы находилась другая тоже деревянная школа, в которой учились два класса. В ней жили и учителя. Сейчас в этом здании живет священник, и находится крестильня.