Приходи к нему лечиться…

«А может, он предложил ей переход в новое отделение отметить? Так, по-дружески? – малодушно предложил щадящую версию внутренний голос. – Вон и не съели они ничего, и бутылка, которую Поспелов убирал назад в свой стол, была едва пригублена. А может, она и вовсе отказалась от его приглашения?» – выдвинул совсем уж абсурдное предположение тот же голосок, чем вызвал кривую усмешку на лице интерна. «Ну конечно, найдите дурака, который в это поверит», – ответил он голосу, поворачиваясь к корзине и с интересом рассматривая ее содержимое.

Поспелов, смахивавший крошки со стола у дивана, поймал его взгляд и любезно пояснил:

– Хотел вчера с новенькой ее перевод отметить, – на этой фразе он двусмысленно ухмыльнулся. – Но пока она ломалась, Сирафимченко из пятнадцатой плохо стало. Пока его откачали, мне и самому уже ничего не надо было. Так что все усилия – коту под хвост.

От этого циничного комментария Диме стало еще противнее, и хотя внутренний голос продолжал лепетать что-то насчет «ломалась», он его больше не слушал, а, надев халат, жестко приказал себе выбросить из головы всякие не относящиеся к работе глупости и отправился на обход.

Проводив Алису, Оксана вернулась в ординаторскую, быстренько закрыла все файлы в компьютере, развернула на экране пасьянс, сделала несколько ходов и, услышав, как заворочался, просыпаясь, Поспелов, быстренько выскользнула в коридор и скрылась в сестринской.

Умывшись и приведя себя в порядок, Оксана приступила к выполнению своих обязанностей. Градусники, судна, назначения на анализы и раздача тары, уколы, капельницы, и так далее, и тому подобное. Когда отделение уже пробудилось, Оксана успела заскочить к Гертруде Адамовне и, пожелав ей доброго утра, обещала заглянуть попозже, отчитаться о результатах ночного дежурства.

Когда она вышла из палаты, в коридоре ее ожидал бодрый, умытый, похожий на навощенное импортное яблоко пациент Алешин. Этот тип уже порядком ей надоел. Был он патологически здоров, если не считать указанного в истории болезни обострения гастрита, с которым добрая половина наших сограждан живет и не тужит. Нахален до безобразия! И очень скучал, отчего буквально проходу не давал среднему медицинскому персоналу. Он без устали сновал по отделению, везде совал нос, без стука входил в процедурную и сестринскую, где запросто гонял чаи с девчонками. Он играл на их компе, как будто своего в палате не было, отправлял их за тортиками в магазин, заказывал пиццу на все отделение, пытался несколько раз устроить «ночную дискотеку», лез ко всем с утра до ночи, и, самое удивительное, некоторым это даже нравилось. Но только не Оксане. Она от этого типа не знала куда деться. Он мешал ей сосредоточиться, ограничивал свободу передвижений, отвлекал от важных мыслей, а потому, когда появившийся в отделении интерн в весьма жесткой форме отослал этого баловня судьбы в палату, Оксана была ему бесконечно признательна. Правда, выразить свою благодарность не сумела, поскольку интерн, одарив ее холодным, презрительным взглядом, удалился в ординаторскую.

«Что он за тип такой ненормальный, сперва вроде за девушку заступился, потом от нее же нос воротит? – размышляла Оксана, передавая Кате дежурство. – А может, он не за меня заступился, а трудовую дисциплину отстаивал? – дошло до Оксаны. – И как тогда объяснить его взгляд? Он что, меня за гулящую принял? Судя по брезгливому, пуритански напыщенному выражению его лица, именно так он и подумал!»

Оксана почувствовала, как в ее сердце закипает возмущение, если не сказать ненависть – по отношению к самодовольному сопляку. Что он о себе возомнил? Как он посмел так о ней думать? «А сейчас он явится в ординаторскую, увидит Поспелова, и тот окончательно порвет в клочья мою девичью репутацию», – проскользнула в голове Оксаны тревожная мысль.

– Да и наплевать! – зло сказала она вслух, чем очень удивила Катю.

– Ты о чем? – хлопая глазами, оторвалась та от журнала.

– Да так, вспомнила кое-что. Не бери в голову, – отмахнулась Оксана.

А что касается интерна, ей нет до него никакого дела. Пусть думает что хочет. «Вот закончу расследование, найду Сашку, и прости-прощай и клиника, и Петербург», – успокаивала себя Оксана, снимая халат и шапочку.

– Привет! – бодро бросила она, залезая в зеленый Алисин «Гетс».

После расставания с Алисой, несмотря на множество утренних обязанностей, Оксана все же сумела как следует поразмыслить над ночным происшествием и над советом Алисы вывести оперных див из игры.