Приходи в воскресенье

Когда наступил полярный день, я обнаружил в моей черноволосой жене массу недостатков. Впрочем, она утверждала, что я тоже не подарок. Какая жена потерпит, чтобы муж сутками пропадал на работе? А эти командировки, собрания, совещания? Не только в театр, в кино некогда сходить… Как бы там ни было, мы прожили с ней три года. Детей у нас не было. Что у меня осталось хорошего в памяти от нашей семейной жизни — это пельмени. Лариса умела делать великолепные пельмени. Впрочем, я ни разу досыта ими не наелся. Дело в том, что моя жена имела в Мурманске обширные знакомства, и у нас в доме всегда были гости. Главным образом моряки дальнего плавания и летчики Гражданского воздушного флота. Я ничего против них не имею, многие нз них славные ребята, и мне они даже нравились, но когда в твоем доме без конца толкутся моряки и летчики — это начинает надоедать. Поэтому я обрадовался, когда мне предложили работу в Ленинграде. Уж там-то, думал я, мне будет поспокойнее…

Лариса тоже обрадовалась моему новому назначению. Оказывается, ей давно уже надоели и Мурманск, и полярные ночи, и все эти одни и те же лица. А в Ленинграде она всегда мечтала пожить. Там столько музеев, театров, а какая архитектура!..

Однако музеи, театры и архитектура очень быстро наскучили моей милой жене. И в нашей новой квартире снова стали появляться моряки и летчики, — в этом отношении вкусы моей жены не изменились. Я только диву давался, когда Лариса успела оповестить своих многочисленных мурманских знакомых. Кроме мурманчан к нам стали захаживать и ленинградские моряки и летчики.

Я понимал, что Ларисе скучно одной без работы, в пустой квартире, а я то и дело уезжал в командировки. Признаться, уезжал я в командировки с удовольствием: последнее время в своей квартире я стал чувствовать себя лишним.

Детей у нас по-прежнему не было: Лариса считала, что ребенок свяжет ее по рукам и ногам, а она хочет пожить в свое удовольствие. Меня-то воспитание ребенка не коснется, подчеркивала она, ведь я постоянно в разъездах. Если жена не хочет ребенка, понятно, мужу трудно настоять на своем. А потом наша семейная жизнь стала такой, что я и сам больше не заикался о ребенке, и потом я не был уверен, что он будет похож на меня. Мне хотелось, чтобы мои командировки никогда не кончались.

И вот однажды, когда я вернулся из командировки на несколько дней раньше… Впрочем, на эту тему существуют десятки анекдотов. Наверное, поэтому их так и много, что в жизни такое часто бывает. Я сам когда-то любил расеказывать такие анекдоты и смеялся громче всех. Не знаю, можно ли из того, что произошло на квартире в угрюмом доме на углу Старо-Невского и Полтавской, сочинить новый вариант анекдота на эту избитую тему, но атрибуты были все: и разгневанный муж, и перепуганная жена, и застигнутый врасплох любовник…

Наш развод с Ларисой состоялся через два месяца. Надо отдать должное моей бывшей жене: на суде она вела себя благородно, и когда народный судья сказала, что, может быть, не стоит разрушать молодую советскую семью, Лариса печально улыбнулась и посмотрела на меня своими темно-карими загадочными глазами — дескать, дорогой, я согласна вернуться в наше уютное гнездышко… Она и вернулась туда, а я, захватив чемодан, транзистор и рюкзак с книгами, перебрался в общежитие.

Иногда и теперь мне Лариса звонит и приглашает в гости на пельмени. Я слышу в трубке ее мелодичный грудной голос, слышу и другие голоса, мужские и женские, музыку и, мысленно ошущая запах горячих пельменей, вежливо отказываюсь. Должен сознаться, что иногда для этого требуются героические усилия. Лариса всегда была доброй женщиной и по-своему любила меня, а теперь вот согласна на дружбу. И очень бы хотела, чтобы я на правах старого друга иногда захаживал к ней. Это даже интересно: среди летчиков и моряков будет один инженер…

Уже год, как мне дали однокомнатную квартиру. У меня мало мебели: письменный стол, диван-кровать, кресло, торшер и десятка два застекленных книжных полок. Ими заставлена вся стена. Есть у меня еще стереофонический магнитофон и проигрыватель. Музыкой я увлекаюсь со студенческих лет. Когда мне бывает грустно, я слушаю Моцарта, Вивальди, Баха, Бетховена, Чайковского. А когда боевое настроение — мой магнитофон выдает современные эстрадные мелодии. И, ей-богу, иногда мне бывает очень хорошо и одному.

Сегодня, три часа назад, я прилетел из Риги. Принял ванну и, включив торшер, улегся с книжкой на диван-кровать. И тут зазвонил телефон. Я отложил книгу в сторону и уставился на зеленоватый, тускло поблескивающий аппарат. Я решил считать гудки до пяти. Если не повесят на том конце провода трубку, то тогда встану и подойду к телефону. Аппарат прозвенел пять раз, и я снял трубку.