Прихоть ведьмака (СИ)

Разгромов не стал отвечать, оставив при себе слова про знания древних и визит в библиотеку Византии с сохранившимися рукописями. Там он нашел подтверждение своим догадкам, над чем так смеется безумный ведьмак, ставший паразитом на неподходящей силе.

Великие волшебники древности брали силу по-другому, и теперь он в этом убедился. Сперва догадался сам, когда у него резко увеличился резерв, а после нашел подтверждение в рукописях прошлого. Но открывать эту истину врагу не собирался, как и вступать с ним в полемику.

Просто отрубил связь, лишая подпитки ведьмака-паразита, возомнившего себя будущим властелином мира и вершителем судеб, отрезая Источник. Такое сотворить мог только сверхсильный, а Герман таковым и являлся, чувствуя, как резко опустошается резерв. Сила утекала, совершив невозможное.

Враг резко взвыл, ощущая страшную мощь отката и боль от обрезанных каналов.

Сгорбился, словно выцветая разом, сделавшись бледнее, тенью усыхал прямо на глазах. Волосы мгновенно поседели, глаза поблекли, теперь перед ним древний старик. Жалкая, пустая оболочка утратившего себя паразита.

Черному такая сила и не снилась. Разгромов знал, каким ритуалом он подцепился к источнику. Начиналось с ритуала назначения хранителя, но Александр пошел дальше. Увеличил привязку, вплетая свои каналы в Источник, делаясь зависимым к неподходящей силе.

Равно, что человеку питаться нефтью. Вроде органика, но не усвоится. Ведьмаки и ведьмы брали силу иначе, буквально из воздуха, пропуская через себя, практически не накапливая. Но она другая, не сырая сила Источника.

Только Высшие владеют резервом и возможностью накапливать, на том и основываются их способности и власть. Правда, Герман шагнул еще дальше.

— И как тебе возвращение к реальности? – с усмешкой сказал Разгромов, морщась от воя поверженного врага, в момент ставшего жалким, застыв в миллиметре от смерти. – Именно это твоя реальность!

И не стал затягивать, со всей мощи ударил корежившегося от боли паразита силой огня. Башню тряхнуло, окончательно освобождая источник от чужеродной, неестественной привязки. От Черного остался только подпаленный круг сажи, даже пепла не осталось.

Герман пошатнулся, ощущая отдачу, настолько сильно выложился, опустошая резерв. Похоже, он переоценил свои силы, возможно с непривычки. Надо тренироваться, осваивая доступную мощь, учиться ей владеть.

И потянулся успокоить Источник. В отличии от поверженного ведьмака, ему ритуала не требовалось. Он и без того мог дотянуться, унимая рябь волнения и утихомиривая потоки. Это прежде всего, как и закрыть от возможного присоединения. Никто в Круге не установит с Источником связи.

Теперь Разгромов знал, почему так происходит. Он изменился, став другим — цельным, дополненным, а потому более могущественным. Тем, ко видит сердцем.

Сила утекала, и ведьмак чувствовал, как становится все слабее, но справиться у него получилось. В тело вернуло выбросом, протянув через все пространство.

Да, он совершил невозможное — закрыл мощный прорыв, а после уничтожил врага и освободил Источник. Только вычерпал себя до дна, сил не осталось, и мгновенно сморило в сон, восстанавливаться.

И где-то на границе сознания он почувствовал, как тянется к ней. Туда, где только закрыл прорыв, теперь точно зная, где именно находится Ольга. Словно светящаяся точка на карте, к которой манит всем естеством.

Глава 9

Мне снилась нежность. Я покачивалась в ее объятиях, растворяясь, необходимая и желанная. Тонула в ласке, убаюканная в сильных руках, словно мы едины и его сердце бьется лишь для меня. Момент счастья, когда ничего другого не существует.

А потом я вспомнила, что его больше нет рядом. Иллюзия нежности растворилась, расползлась цветным туманом, оставляя в ледяной пустоте одиночества. Так холодно без его объятий, не чувствовать рядом своей частью, словно я ущербная и неполная.

И боль, это острая боль, заставляющая распадаться на куски. Невероятная боль в груди, словно там открытая рана. Ноет, не отпуская, грызет, затмевая все остальное. Оставалось выть, чувствуя, как текут горячие слезы. Как же больно! Почему тебя нет рядом?

И только бескрайние просторы вокруг, пустота и никого из людей. Одна, над бесконечными полями, я лечу к границе моря, что прибоем плещется о песчаный пляж. А через раскинувшееся, стальные от пасмурного неба волны залива в далекой дымке выглядывает город, где остался он.

А мне так больно. Тянет, влечет, и ноет сердце от вынужденной разлуки. Словно золотая нить протянулась туда, не отпуская, выворачивая изнутри слепящей болью.

И горячие слезы бегут не переставая, обжигают, не давая вздохнуть. И каждый вдох дается с усилием. Крик боли вырывается непроизвольно, как воет раненная волчица.

Шепот волн, разъедающий все изнутри, отдаваясь жгучей болью в груди, сплетаясь в странные слова, от которых только невыносимее.

Зачем ты так со мной, зачем играешь? Манишь словами, не собираясь ничего давать взамен. И мерещатся твои фразы в шуме прибоя, словно говоришь со мной.

Говори со мной слезами дождя,