Прикладная философия

Побочным эффектом этих событий явился развал СССР. Именно в результате его мы имели и имеем сегодня множество дополнительных проблем: войны в Средней Азии и Закавказье, Приднестровье, развал армии, вынужденной уходить с прежних мест дислокации, раздел армии и Черноморского флота, Чечня, сепаратизм в других бывших автономных республиках, терроризм, исламский фундаментализм, реально проникающий сегодня в Россию, НАТО, подступающее к границам, отсутствие собственного космодрома и т.д. Даже ситуация в Югославии вероятнее всего развивалась бы по другому сценарию, если бы сохранился, пусть в усеченном виде, СССР (СНГ). Я не говорю о том, какой вред нанесен этим развалом другим республикам бывшего СССР. Если у Прибалтийских республик определенный экономический резон в отделении был, поскольку уменьшение размеров и исключение над собой огромной чиновничьей Союзной машины позволяло гораздо быстрее и эффективнее проводить рыночные реформы, то раздел России, Украины, Белоруссии и Казахстана это противоестественный шаг во всех отношениях: экономическом, военно-политическом, историческом, культурном, демографическом и т.д.

Чтобы понять механизм происшедшего придется вернуться к вопросу о национализме. Сам национализм не требовал безусловного раздела СССР, потому, что большинству республик это было экономически невыгодно, и национального угнетения со стороны русских в СССР не было, но он всегда был существенным компонентом в местном раскладе политических сил. Разыгрывая националистическую карту, оппозиция могла, получив значительную поддержку населения, успешно бороться за власть, а спровоцировать националистическое выступление всегда не сложно, чуть-чуть лжи, тенденциозно подобранных фактов и т.д. Такую возможность, естественно, постоянно приходится учитывать действующей местной власти, и в условиях слабого центра начинать маневрировать, и столбить за собой право на националистические выступления, чтобы выбить возможный козырь из рук оппозиции. Такие процессы шли везде, но только в Прибалтике национализм разыгрывался всерьез для отделения. Но одно дело оставаться в составе СССР, эта позиция позволяет оставлять за собой право на умеренно националистические выступления, и другое дело подписывать новый договор. Здесь все козыри по использованию национализма автоматически переходят к оппозиции. Поэтому в Беловежскую пущу смогли явиться только представители республик, где национализм по отношению к русским не имел заметного значения в борьбе за власть. Даже Назарбаев, практически безальтернативная политическая фигура в местном раскладе сил, не мог себе этого позволить.

Итак, после предварительного анализа можно подвести итоги: подготовительную работу по развалу СССР провел в основном Горбачев, роль Ельцина здесь гораздо меньше, но завершающую точку, которая не диктовалась никакими иными условиями, поставил Ельцин после неудачного августовского путча 1991 года. Решающим шагом стала полная ликвидация Союзной вертикали власти, устранение с политической сцены президента СССР, и самое главное - запрет КПСС, последнего элемента цементирующего эту империю, связывающую воедино центр с местными национальными элитами и оппозициями. Выполняя социальный заказ сил, приведших его к власти, Ельцин убрал подальше от кормушки конкурентов, союзную номенклатуру. Запрещать КПСС в тот момент было величайшим преступлением против России. Необходимо было сохранить и КПСС, и Союзные органы власти, и президента М.С. Горбачева, как достаточно влиятельную политическую фигуру. Все реальные рычаги власти они потеряли после путча де-факто, этот процесс необходимо было только оформить де-юре. Конечно это потребовало бы определенной работы, но борьбы уже не было бы. При этом даже не обязательно было просчитывать последствия, а просто исходить из общего принципа, что всегда выгоднее из противника получить контролируемого зависимого союзника, чем добивать его.

Следующим преступным деянием вновь испеченной власти стала чиновничья приватизация. Пресловутый чубайсовский ваучер это только вершина айсберга. Он никогда не играл и не мог сыграть ощутимой роли в приватизации, которая реально шла по совершенно иным механизмам. Простейшим доказательством этого будет та реальная рыночная цена ваучера, по которой его можно было сдать перекупщикам. Она составляла пятнадцать - двадцать килограммов сливочного масла, т.е. была много меньше средней месячной зарплаты одного человека до перестройки. Рынок не делает праздных заявлений, а отражает истинное положение вещей. Верхушка чиновничьей машины присвоила себе то, что ранее номинально числилось общенародным, т.е. ограбила окончательно весь народ.