Прикладная метафизика

Вампир, пребывающий в анабиозе или «в жизни» (среди нас), в известном смысле мертв по отношению к своему активизированному состоянию. «Гроб» в данном случае представляет собой метафору, доведенную до уровня видеоряда. Но вампир как таковой во всем противоположен «мертвецу», которым движет только нисходящий зов («бобок» по Достоевскому). Анимация трупа, в том числе и в фильмах ужасов, связана, как правило, с «несовершенством консерванта»: покойник что-то еще забыл, и это что-то его держит, не отпускает, не дает у(с)покоиться. Труп восстает из фоба «против своей воли», и если анимация доходит до речевого порога, то единственное, что может высказать мертвец, это просьба: отпусти…[27]

Прорыв в вампирическое бытие, напротив, оргиастичен (оргия есть образ вампириона в том же смысле, в каком время есть текучий образ вечности) и обусловлен максимальной интенсификацией, а не инерцией угасания. Природа сверхвитальности неизбежно включает в себя некрофобию, о каком бы режиме вампириона ни шла речь.

Консервативное, традиционное, запоминаемое, накопленное и отложенное — суть некротенденции, заглушающие голос крови. Однако культивирование этих тенденций, их укоренение в социуме оставляет все меньше возможностей для прорывов вампирической сверхвитальности.

Как уже было отмечено, одним из важнейших субститутов крови является вино: нельзя не обратить внимания на достаточно строгую альтернативность вампиризма и употребления алкоголя. Будучи медиатором измененных состояний сознания и симулякром спонтанного единения, алкоголь в известном смысле выполняет функцию кровезаменителя, предохраняя социум от вспышек «истинного вампиризма»[28].

Амбивалентную и не до конца выясненную роль играет один из самых фундаментальных институтов культуры — ритуал жертвоприношения. Рене Жирар, его авторитетный исследователь, трактует жертвоприношение как самый эффективный и распространенный способ предотвратить свободную циркуляцию и расширенное воспроизводство насилия в обществе: правильно выбранная жертва становится громоотводом, принимающим на себя разноименные заряды насилия[29]. Однако, если даже судить по приведенным у Жирара фактам, этот древнейший ритуал успешно используется и для синтеза ситуативных вампирионов — как некий аналог современной всеобщей военной мобилизации[30].

Брахманы и кшатрии

На важнейшей функции коллективных жертвоприношений следует остановиться подробнее. Как бы ни был консолидирован социум и сколь бы эффективно ни осуществлялся сброс насилия, время от времени требуется переводить его в аварийный режим войны. Не только цивилизация, но и простое племенное объединение, манкирующее ресурсом сверхвитальности, долго не продержатся. Они будут сметены воинами Ярости, объединенными в вампирион (в братство крови) суперанималами соседних племен.

Конечно же, создатели и хранители устоев (консерваторы) вполне могли бы выразить свое кредо строками Пушкина:

Два чувства дарят сердцу пищу,
Два чувства равно близки нам:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

Но ни решительное предпочтение жареного сырому, ни облагороженная некрофилия не способны активизировать в обществе аварийный режим сверхмобилизации. Начиная с позднего палеолита, перед человеческим сообществом все время вставала одна и та же задача: создать управляемого, «ручного» Носферату, который мог бы и «врага съесть» и, когда потребуется, своевременно на кол сесть. Это была типичная idee fixe, отвергнутая в конце концов поздними всецело гарлическими цивилизациями, пошедшими по пути конструирования стационарных машин войны и сделавшими упор на технику, а не на суперанимацию.

Судя по всему, в свое время был найден некий приемлемый вариант, свидетельством чему и являются смутные предания о графе Дракуле и другие подобные истории. Есть основания полагать, что ритуалы жертвоприношения представляли собой сложнейшие реакторы многоцелевого назначения — в частности, генерирование зова бытия в модуляции голоса крови оставалось одной из важнейших задач. «Заведующие реакторами», а по совместительству и распорядители других ритуалов, именовались по-разному — жрецами, шаманами, брахманами, — и понятно, что ответственность на них лежала не меньшая, чем на конструкторах и руководителях современных ядерных объектов.