Прикладная венерология

— Давно это было, — голосом профессиональной сказительницы былин начала она (если что в Дроздовой и нравилось Михаилу, так это ее выразительное грудное контральто). — Я тогда только начинала работать при старой заведующей Нине Семеновне, той еще суке, между нами говоря. Юлька по сравнению с ней просто ангел. По крайней мере если в кабинете скажет тебе все, что думает, то это в кабинете и останется. А Нина все доносила наверх, никогда никого не прикрывала. Но хрен с ней, она уже померла, не буду говорить плохо о покойнице, тем более что эта история ее напрямую не касается. В общем как-то раз приходит ко мне на прием дамочка лет тридцати с типичной сифилитической сыпью. Не замужем, постоянно партнера нет, от кого заразилась понятия не имеет. Обычная история. Дамочка местная, паспорт с пропиской, полис, все, как положено. Я выставляю диагноз, назначаю лечение, она уходит и пропадает с концами. Но у Семеновны хрен пропадешь, она всех отслеживала. Короче говоря, нашли эту даму по месту прописки через участкового. Вот лучше бы не находили, потому что она пришла и устроила грандиозный скандал. Да как вы смеете? Какой-такой сифилис? Я сроду в ваше заведение не обращалась и вообще его за километр стороной обхожу! Семеновна мне очную ставку устроила, но дело было после очередной сократительной реорганизации, когда мы работали с невероятной перегрузкой и за смену приходилось принимать по сорок-пятьдесят человек. В такой кутерьме мать родную не узнаешь, если она на прием придет, не то, чтобы какую-то незнакомую женщину, которая один раз была на приеме. Анализы у нее оказались отрицательными, документы она не теряла и отрицала, что они могли попасть кому-то в руки, так что мы решили, что она просто вылечилась втихаря левым образом, чтобы не светиться лишний раз в диспансере, а теперь валяет дурака — я не я и лошадь не моя. Бывали такие случаи, не раз. Мне, правда, дали выговор, я сама не поняла за что, но тогда меня это мало интересовало, потому что я переживала ужасную личную драму…

Дроздова умолкла и стрельнула глазами в Михаила, явно ожидая вопросов по поводу «ужасной личной драмы», но бесчувственный Михаил сказал:

— Выговор — это пустяк. Сегодня дали — завтра сняли. Не стоит переживать.

— Выговор может и пустяк, а вот то, что из-за него премии какое-то время не получаешь, это не пустяк, — сварливо сказала Дроздова. — Но мне тогда было не до премий…

Последовала еще одна пауза, но Михаил снова не оправдал надежд — шел и рассеянно улыбался. Дроздова недовольно нахмурилась, но не смогла удержаться от соблазна досказать свою историю до конца.

— Прошло довольно много времени, около полутора лет, я уже давно забыла об этом случае, как вдруг в тридцать шестой школе у третьеклассницы обнаружили сифилис, вторичный. Школьная медсестра обратила внимание на странную сыпь, взяли кровь и глазам своим не поверили — откуда? Менты начали работать с родителями и размотали весь клубочек. Мамаша была приезжая с Украины, без российского гражданства, а папаша местный, из Коврова. Кроме дочери-школьницы у них был еще и пятилетний сынишка, у которого тоже нашли сифилис. Эта семейка одно время снимала комнату у гражданки Бобриковой, той самой, которая устроила нам скандал. Когда мамаша увидела у себя сыпь, она, недолго думая, позаимствовала документы квартирной хозяйки для того, чтобы сходить с ними в диспансер, благо возраст и внешность у них были схожими. Хозяйке, разумеется, ничего не сказала. А та после о своих квартирантах вспоминать не захотела, потому что сдавала комнату втихаря, без оформления. Но ты спроси, чем эти кретины лечили сифилис.

— И чем же? — послушно спросил Михаил.

— Ваннами с чередой! — ответила Дроздова. — Нет, ты только подумай! Заваривали кипятком, затем добавляли настой в воду. И ведь помогало — сыпь проходила. Потом, правда, появлялась снова и ванны повторялись… А антибиотики они принципиально отвергали потому что оба были упертыми веганами и противниками любой «ненатуральной химии».

— Надо было объяснить ей, что пенициллины — это не «химия», а натурпродукт, вырабатываемый грибками, — заметил Михаил.

— Делать мне больше нечего! — фыркнула Дроздова. — Но речь не об этом, а о том, как можно в наше время страдать такой фигней. Мало того, что сами болезнь запустили, так еще и детей перезаражали. Не знаю, чем там у них закончилось, но будь моя воля, я бы детей у них отобрала. Лучше в интернате жить, чем с такими родителями! Кстати, о птичках, то есть — о детках. Я иногда подумываю о том, что надо бы родить. Годы идут, не успею оглянуться, как поздно будет. Что скажешь?

— Хорошая идея! — одобрил Михаил, потому что ничего другого и нельзя было сказать.