Прикладной

Не сказав друг другу ни слова, мы вышли из здания управы и отправились в путь. Молодой, младше меня по ощущениям лет на пять стражник уверенно вёл меня по лабиринту улочек, как может вести только до кончиков пальцев местный житель. К тому же само Остолье было городом невероятно бестолковым. Как и столица Лирраны, город был выстроен на одном из самых важных торговых путей на континенте, но, в отличие от всё того же портового Ангонала, упорядоченностью здесь и не пахло. Узкие улочки, не считая центральных широких проспектов, шли вкривь вкось, а жилые дома, вопреки всем законам военной науки, жались к крепостным стенам. В случае, если враг подойдёт к городу, его защитникам придётся туго.

Впрочем, как мне подсказывала память, враг уже подходил к городу. Как раз во время последней войны. Чем закончилось сражение я точно не помнил, но, судя по тому, что на улицах не было никаких следов разрушений, защитники осаду всё-таки выдержали.

Я было даже хотел уточнить этот момент у Гаррета, но мимо промчался экипаж какого-то богатого толстосума, окатив мой плащ помоями, и я забыл об этом, растворившись в матерной ругани.

В остальном же Остолье был один в один похож на любой другой торговый городишко. Бесконечная суета, лавочные ряды на каждой улицы. Бордели, экипажи, постоялые дворы, трактиры. И даже пара-тройка отделений нескольких новомодных ростовщических контор, собравшихся в безбожно разжиревший после войны синдикат.

Туда-сюда сновали важные торгаши, семейки аристократов из сопредельных стран (своих-то лирранцы на столбах перевешали) жались друг к другу, глядя на всех остальных свысока. Эти наверняка двигались туда же, куда и я, через горы, чтобы насладиться последними тёплыми деньками, прежде чем суровая зима окончательно парализует восточную часть континента.

Несмотря на то, что мы старались двигаться быстро и успеть до захода солнца, получалось у нас это не очень. Лабиринты улиц становились всё более кручёными и хитрыми, да и к тому же взял своё слово и долгий разговор с главным маршалом. Времени я потерял порядком. И в целом, мог бы уже сдаться и опустить руки, отправившись в ближайший приличный трактир. Однако всё ещё оставался фактор Гаррета, который наверняка доложит о моих действиях начальству, и сотни золотых мне не видать. Но даже не это главное. Арканологом я, как уже говорил, стал по убеждениям. Золото хоть и невероятно важно для меня, как и для любого другого адекватного человека, но всё же не является решающим фактором. И если Остолью угрожает что-то типа уровня-секундус, я должен хотя бы попытаться ликвидировать эту дрянь.

Местами расположения рун я выбрал угловые башни городских стен. Так соблюдалась хоть какая-то геометрическая точность. А чем больше геометрическая точность — тем лучше результат. Уже не раз было доказано, что руны поиска лучше всего работают, если их вписать в правильные геометрические фигуры: квадраты, треугольники, шестиугольники…

Так что мы слонялись от одного угла города к другому. Гаррет с интересом наблюдал за моей работой, однако не мешал и с расспросами не лез, за что я был ему благодарен. Руны всегда требовали аккуратности и особого таланта чертёжника. Любая ошибка могла перечеркнуть всю работу. И хотя сами руны поиска не считались сложными, а я уже давно не был сопливым учеником, от ошибок это меня не страховало. Поэтому нарушать концентрацию досужими разговорами мне не хотелось.

Пару раз к нам подходили патрульные и интересовались, чем я, собственно, таким занимаюсь. Я их даже отчасти понимал. Стоит рядом с крепостной башней какой-то тип и малюет углём пентаграммы. У меня бы тоже возникли вопросы. Слава Создателю, Гаррет, которого в среде стражников похоже неплохо знали, каждый раз отгонял особо ретивых служак. Два раза удалось отшутиться и бросить многозначительное: «По приказу главного маршала». В третий раз пришлось прикрикнуть. Что-то молодому стражнику во мне не понравилось.

Примерно к шести вечера я закончил работу. Точнее — заканчивал.

Закатное солнце ласково облизывало каменную верхушку крепостных стен. Где-то надо мной лениво позёвывали караульные с копьями наперевес. Благопристойные граждане и мелкие лавочники потихоньку разбредались по своим домам, в окнах разгорался тусклый оранжевый свет ламп и свеч, а вереницы бродяг и нищих медленно шагали по улицам, отыскивая место, где можно переждать ночь, не попавшись на глаза страже.

Где-то вдалеке раздавались полупьяные вопли и низкий женский смех. Город дневной засыпал, просыпался город ночной. Лавочники сменялись гуляками, попрошайки — головорезами, а вольготные утренние патрули — собранными и подтянутыми стражниками-ветеранами, прошедшими Чёрную переправу и Сорново поле.

День сменялся ночью, но город не вымирал, а продолжал жить. Как и всегда в таких местах. Я же надеялся закончить свою работу за час-два максимум, чтобы успеть хотя бы ненадолго присоединиться к ночному веселью.