Приключение - что надо!

— Что исчезло? — осведомился Кэрби.

— У Шины больное горло, или легкие, или что-то там такое, — объяснила Розита, — и ей нельзя курить. Так что, если мы иногда подзаводимся, она не может побалдеть вместе с нами, понимаете?

— Ну и?.. — спросил Кэрби, а Инносент подумал, что этот парень вполне достоин сумасшедшей жены.

— Ну и я обещала ей лепешек с зельем, но только сегодня руки дошли испечь. Зато сильная штука получилась.

— Ты пекла лепешки?

— Да, и положила их на этот камень, а они исчезли. Наверное, Шина забрала. — Розита взглянула на запад, где на крутых уступах гор чернели длинные тени. — Так что далеко ей не уйти.

НЕМНОГО О ПРАКТИЧЕСКОЙ ФАРМАКОЛОГИИ

— Вааааалери! О, Вааааааалери!

Она снова упала и опять оцарапала то же колено.

— Вааалери! Это я, Розииииита! Все хорошоооо!

— Дыр-дыр-дыр! — воскликнула Валери и захихикала. Ей нравилось представлять себя белым лимузином с побитыми и насквозь проржавевшими крыльями, с заляпанной грязью обивкой и откидным верхом. Она как бы видела себя со стороны карабкающейся на четвереньках по заросшему джунглями склону. — Фыр-фыр-фыр! Ур-р-р-р!

Слякоть, грязь, корневища, хлесткие ветки. Жучки, проворно удирающие от ее ладоней. А ладони — как лапы Дональда-утенка: хлоп, шлеп, шмяк! И вырастают, по мнению жучков, прямо из неба. А оно все еще светится. Темно-синим светом. Солнце закатилось за гору и поджидает Валери. Вааааалери, я жду!

Иду, иду, иду.

Гребень. Спуск. Она встает, цепляясь за ствол дерева. Голова кругом. Земля темнее неба, под ногами — ночная чернота. Голоса все слабее, хотя еще слышны. По ним можно ориентироваться, как по звуковому бую. Пусть они звучат прямо за спиной.

Хлюп, хлюп. Вода. Журчит справа, плещется слева. Пойти вдоль ручья? Нет, в другую сторону. Хлюп, хлюп, хлюп. Холодная вода лечит порезы. Стоп. Надо сесть в ручей, отмыть руки, ополоснуть разгоряченное лицо. Пш-ш-ш, — шипит пар. Но это шутка. А вот голыши на дне — не шутка. Встать. Идти дальше, дальше.

Ти-и-и-ишь. О, ти-и-и-и-ишина! Долго ли? Как же темно. Ни ручья, ни света. Шаг. Еще шаг.

Есть ли звезды? Ой, господи! Не смотри вверх! Там такая жуткая круговерть!

Все время голод. Наверное, от ходьбы и бега. Но надо крепиться. За пазухой и так уже всего три лепешки. Остальные она сжевала. Суховаты и жестковаты, но на вкус ничего, сойдут.

Тропинка. Точно? Да, точно. Узкая тропка, убегающая вниз и чуть влево. Тьма кромешная. Валери пошла, балансируя руками. Последние две лепешки прилипли к коже.

Ой! Она споткнулась о поваленное дерево и рухнула прямо на какого-то мужчину. На мужчину? Значит, надо откатиться подальше. Кукиш ему, а не Валери.

Замигали фонарики, зазвучали мужские голоса. Тут кто-то спал, или устраивал привал, или что-то еще. Валери, разинув рот, смотрела на них, но ее прищуренные глаза видели только свет фонарей и маленькие коренастые фигурки в пятнистых защитных мундирах и панамах, да еще оружие. Солдаты. Британские гуркские стрелки. Патруль.

— Спасена! — с радостным изумлением сказала Валери и блаженно улыбнулась, закатив глаза.

ПОВТОРИТЕ ДЛЯ ВСЕХ

Вернон заглушил мотор микроавтобуса и немного посидел в темноте, глядя на стену отеля «Форт-Джордж» и заставляя себя успокоиться. Все будет в порядке. Все удастся.

Эх, если б только деревня еще не была выбрана. Та, в которую завтра поедут журналисты. Вернон сделал, что мог, но было уже поздно. Деревню выбрали, и не ту, в которую хотел бы отправить репортеров полковник.

С великим трудом Вернону удалось заделаться шофером в завтрашнюю экспедицию. Затем, используя авторитет отсутствовавшего Сент-Майкла, он сумел устроить так, чтобы его вызвали в Белиз-Сити. Якобы для того, чтобы быть рядом с журналистами и пораньше тронуться в путь. Но на самом деле он хотел подстраховаться на случай, если распоряжение захотят отменить. Он здесь, и делать это уже поздно. Так что поведет машину он, и никто другой.

И он ошибется. Всякий честный человек может ошибиться. Он отвезет журналистов в другую деревню, очень похожую на ту, которую указали власти. А потом все кончится. Дело будет сделано, и вместо тонкого каната он почувствует под ногами твердую землю. Наконец-то!

Он содрогнулся и вытащил ключ зажигания, потом взял с пола сумку с пожитками и выбрался на битум мостовой.

Портье встретил его с прохладцей и подобострастием одновременно. Подобострастие объяснялось тем, что номер был оплачен правительственным ведомством, а холодность — тем,

что Вернон явно работал в этом ведомстве каким-то мелким служащим.

«Ничего, вот разбогатею…» — подумал он, но на этот раз мысль никак не удавалось довести до конца. Вернон со вздохом заполнил гостевой бланк, потом показал портье список.

— Тут остановились вот эти журналисты. Утром я должен с ними встретиться. Вы…

— По-моему, они в баре, — холодно и подобострастно сказал портье.