Приключение на миллион

Беннетт стоял перед зеркалом посреди своей спальни, пытаясь оценить со стороны, как он выглядит в глазах перспективного клиента. Рост метр восемьдесят пять, стройный, можно сказать худой, какими часто бывают забывающие вовремя пообедать холостяки. Лицо удлиненное, кожа обтягивает высокие скулы, около глаз веселые морщинки, рот хорошо очерчен, губы решительно сжаты. Темно-каштановые прямые волосы чуть длиннее, чем надо, но сияют здоровым блеском, спасибо марсельскому мылу, к которому приучила его Жоржет.

Ниже шеи он был просто безупречен. Бледно-розовая рубашка, темно-синий мягкий шелковый галстук, блейзер и серые фланелевые брюки, которые он сшил у Хейворда, когда деньги еще текли рекой. Костюм был дополнен ботинками кордовской дубленой кожи с Сент-Джеймс-стрит. Беннетт всегда стремился покупать только первоклассную одежду классического покроя и никогда не бежал вслед за модой, поэтому время не имело власти над его гардеробом. Хороший, дорогой «прикид» — всегда плюс в деловом общении, особенно когда дела идут не так уж гладко. Может быть, миллионеры и могут себе позволить одеваться как дворники, но у Беннетта не было такой привилегии. Он и не страдал от этого — по правде говоря, ему самому нравилось чувствовать себя хорошо одетым, облаченным в дорогие ткани, качество которых со временем только улучшалось.

Он взял с полки белоснежный шелковый носовой платок и начал запихивать его в нагрудный карман, как вдруг почувствовал там посторонний предмет. Улыбаясь, он вытащил небольшой мешочек с сухой лавандой. Последнее время у Жоржет появилась привычка «приправлять» его одежду местными пряностями, и он постоянно находил там и сям то пучок тмина, то веточку розмарина, а то и маленькие кусочки душистого мыла, разложенные между носками. Лавандовое саше — это что-то новенькое. Спасибо Жоржет хотя бы за то, что не выбрала лук или чеснок ароматом месяца! Беннетт изящно загнул уголок торчащего из кармашка платка, вышел из дому и отправился в имение Де-Рошер.

* * *

После Боннью дорога Д36 изгибается и уходит на юг, переходя в районе Люберона в Д943, а потом ведет на равнину, в пышные и зеленые долины Лурмарина. Однако около Сен-Мартина она представляет собой что-то вроде узкой тропы, прорубленной в цельной скале, идеальное место для налетчиков XX века. В последнее время в деревенских кафе ходили упорные слухи о грабежах, случающихся на этом участке дороги, и схема ограбления всегда была практически одинакова. Ничего не подозревающий автомобилист видит на дороге сломанную машину, преграждающую ему путь, и одинокую беспомощную фигуру с гаечным ключом в руке. Добрый человек останавливается и предлагает свою помощь, и тут-то гаечный ключ идет в дело, правда не совсем по назначению. Приятели «беспомощной фигуры» прыгают вниз с окрестных гор, потрясая пистолетами. В итоге горе-джентльмен оказывается один на дороге в десяти милях от ближайшего цивилизованного пункта, избитый и без денег, а его машину отгоняют на ближайший пункт перекупки в Марселе.

Но приятным весенним вечером такие страхи Беннетту и в голову не приходили. Солнце еще освещало розовым светом верхушки гор, виды с дороги были просто потрясающими, и Беннетт пришел в еще более приподнятое расположение духа. Он притормозил и проехал сквозь чугунные ворота усадьбы с тяжелой медной табличкой с именем владельца. Посыпанная черным гравием дорожка была хорошо укатанной, гладкой, ухоженной и вела вверх, повторяя контуры ближайших холмов. По телефону По извинился за расстояние до дома, которое составляло примерно десять миль, однако сказал, что стоит проделать этот путь.

И не соврал! У Беннетта дух захватило от вида, который открылся перед ним после последнего поворота. Он остановил машину, вылез на дорогу и застыл, пораженный красотой места.

Казалось, что верхушку горы срезали, образовав огромное, абсолютно ровное плато, и на нем располагалось невиданного размера поместье. Широкая, обсаженная платанами аллея двумя идеально прямыми линиями вела к массивной арке, сооруженной в высокой каменной стене. За стеной Беннетту были видны черепичные крыши особняка, отсвечивающие на вечернем солнце мягким терракотовым цветом. Над ними, видимо над внутренним двориком, возвышалась голубятня. Вдали за домами и до самого восточного горизонта простирались долины Великого Люберона. На севере белела снежная шапка горы Мон-Ванту, на юге — низменности, ведущие в сторону Марселя и Средиземного моря. Но нигде не было видно ни столба, ни линии электропередачи, ни другого уродливого признака цивилизации. Это был самый идеальный из всех объектов недвижимости, который Беннетт видел в своей жизни.

Он медленно проехал вдоль аллеи из платановых деревьев, мысленно прикидывая, что человек, живущий здесь, будет делать, если в дождливый вечер у него кончится молоко или сигареты? До ближайшей деревни пятнадцать миль, не меньше. Но, с другой стороны, у таких людей, как По, продукты не кончаются. Об этом заботятся слуги.