Приключение рождественского пудинга

Он все еще держал ее руки в своих. Она не отнимала их и даже слегка прильнула к нему. Милая Пат! Как он любил ее! Неужели он ей совсем безразличен? Иногда он думал, что нет, а иногда боялся, что Джимми Фолкнер... Вспомнив о Джимми, оставшимся наедине с убитой женщиной, он почувствовал угрызения совести.

— Пат, дорогая, мы должны позвонить в полицию.

— Мосье прав, — раздался голос из-за спины Донована. — А пока мы будем их ждать, может быть, я смогу вам быть полезен?

Донован и Пат, услышав эти слова, выглянули на лестничную площадку. Несколькими ступенями выше стоял какой-то человек; он спустился и подошел к дверям. Оторопевшие от неожиданности. Пат и Донован молча его разглядывали. Незнакомец был невысок, с воинственно торчащими усами и яйцеобразной головой. На нем был великолепный халат и очень красивые вышитые домашние туфли.

— Мадемуазель, — сказал он, обращаясь к Пат и галантно ей кланяясь, — я, как вам, возможно, известно, снимаю квартиру над вами. Мне нравится жить так высоко — простор, прекрасный вид из окна. Я снимаю квартиру под именем О'Коннора, но я не О'Коннор. И потому я осмелюсь предложить вам свои услуги. Прошу вас.

И он с торжественным видом достал визитную карточку и вручил ее Пат.

— Мосье Эркюль Пуаро! О! Тот самый мосье Пуаро? Знаменитый детектив? Вы и вправду поможете нам?

— Да, я очень этого хочу, мадемуазель. Признаться, я хотел предложить вам свою помощь немного раньше.

Пат посмотрела на него в недоумении.

— Я слышал, как вы не могли попасть в свою квартиру. У меня есть целый набор отмычек, и мне бы ничего не стоило открыть вашу дверь. Но я боялся, что вы можете не правильно меня понять.

Пат засмеялась.

— А теперь, мосье, — обратился он к Доновану, — умоляю вас, скорее звоните в полицию. А я спущусь в ту квартиру.

Пат отправилась с Пуаро. Джимми был на своем посту, и Пат представила ему знаменитого сыщика. Джимми вкратце поведал им, как они с Донованом попали в эту квартиру. Пуаро слушал очень внимательно.

— Дверца на кухне была не заперта, вы сказали? Вы проникли туда, но свет не включался? — Продолжая говорить, он прошел в кухню и щелкнул выключателем. — Tiens! Voila ce qui est curieux! [Погодите! Вот это странно! (фр.)] — воскликнул он, как только вспыхнул свет. — Все в полном порядке. Любопытно.

Тут он поднял палец, призывая к молчанию, и прислушался. Слабые звуки нарушали тишину; в них безошибочно можно было узнать храп спящего человека.

— А! — сказал Пуаро. — Chambre de domestique [Комната для прислуги (фр.).]. — Он на цыпочках пересек кухню и вошел в маленькую темную буфетную, откуда еще одна дверь вела в комнату прислуги.

Он открыл дверь и включил свет. Комната больше была похожа на собачью конуру, нежели на человеческое жилье. Почти все пространство занимала кровать, на которой спала розовощекая девушка. Ее рот был широко раскрыт, и она безмятежно храпела.

Пуаро выключил свет и торопливо вышел.

— Спит, — сказал он. — Не будем ее будить до приезда полиции.

Он возвратился в гостиную, Донован уже был здесь.

— В полиции сказали, что сейчас же выезжают, — сказал он. — И чтобы мы ничего не трогали.

Пуаро кивнул:

— А мы и не будем. Просто посмотрим, и все.

Он двинулся в комнату. Милдред спустилась вместе с Донованом, и теперь все четверо стояли в дверях и, затаив дыхание, наблюдали за Пуаро.

— Я вот что не могу понять, сэр, — обратился к нему Донован. — Я и близко к окну не подходил — как же кровь оказалась у меня на руке?

— Мой юный друг, ответ прямо перед вами. Какого цвета скатерть? Красного, не так ли? А вы, несомненно, рукой дотрагивались до стола.

— Да, так, значит... — Донован запнулся.

Пуаро кивнул и наклонился над столом, указывая пальцем на темное пятно, расплывшееся на красной материи.

— Именно здесь было совершено преступление, — торжественно объявил он. — Тело перенесли к окну потом.

Он выпрямился и медленно обвел взглядом комнату.

Он ничего не трогал руками, но молодым людям казалось, будто каждый предмет в этой комнате со спертым воздухом открывал его внимательному взгляду все свои тайны. Наконец Эркюль Пуаро удовлетворенно кивнул.

— Ясно, — вполголоса сказал он.

— Ясно что? — с любопытством спросил Донован.

— Ясно то, что было, без сомнения, ясно и вам: в комнате чересчур много мебели.

Донован печально усмехнулся.

— Я действительно пообивал себе все бока, — признался он. — Конечно, здесь все совершенно не так, как в комнате Пат, и я никак не мог сориентироваться.

— Не совсем все, — возразил Пуаро.

Донован вопросительно посмотрел на него.

— Я имею в виду, — мягко пояснил Пуаро, — что планировка квартир, расположенных одна над другой, такая же, и двери, и окна комнаты — расположены так же.

— Кому нужны эти подробности? — спросила Милдред, и в ее голосе мелькнуло легкое разочарование.

— Нужно всегда быть точным. Это моя, как любите говорить вы, англичане, маленькая слабость.

На лестнице раздались шаги, и в квартиру вошли трое: полицейский инспектор, констебль и дежурный полицейский врач. Инспектор узнал Пуаро и почтительно поздоровался.

Затем он обернулся к остальным.