Приключение русских в Иностранном легионе и на Лазурных берегах

На карте итальянских дорог приморский город Генуя был отмечен кружочком, а впереди путника ждала Франция, родина самого д’Артаньяна – героя одного нашумевшего романа. От Италии же у героя осталось впечатление, что это вовсе и не заграничная Италия, а какая-то там… Грузия. Дома, которые попадались нашему герою, не производили на него особого впечатления, как и плохие дороги сплошь, с выбоинами. Местные люди – это носатые брюнеты, никакого в них нет ни лоска, ни шика и никакой впечатляющей красоты! Разве что чем ближе он приближался к французской границе, тем больше стало появляться шикарных вилл, украшенных мраморными статуями. Некоторые прибрежные городки имели свой шарм в архитектуре, радовали глаз кипарисы и пальмы, и, конечно, его восхищали скалы, впадающие в бескрайнее синее море. Про город Геную, где улицы завалены мусором и отходами, ему вообще не хотелось вспоминать. Зловонный город! Нечистоты, которыми был буквально завалены его улицы, не настраивали на лирику, и потому, даже не заходя вглубь города, наш герой продолжил свой путь вдоль берега моря. В итоге он забрёл в местный морской порт, где вместе с другими торговыми судами разных стран оказалось и советское судно «Ростов-на-Дону». Ради любопытства, или испытав чувство ностальгии, он, советский человек, волей судьбы оказавшись далеко от родных берегов, устремился к кораблю, чуть было снова не крикнув: «Наши!» Но тут он стал свидетелем сцены: команда умоляла старпома выпустить их прогуляться, хотя бы тут, около корабля, но тот отвечал строгим голосом: «Не велено!» При появлении странного человека моряки оставили в покое старпома и переключили своё внимание на гостя, и тот, поднявшись на несколько метров по трапу, вежливо посочувствовал бедным морякам, томящимся на судне. Но в душе невольно испытал некое чувство злорадства, от того, что он мог ходить, куда ему заблагорассудится, тогда как эти братцы-кролики вынуждены сидеть на корабле, как в клетке, свысока наблюдая за своими коллегами с других судов. Тогда как те квасили виски весь вечер напролёт в соседнем баре и весело общались с местными женщинами лёгкого поведения и с явно пониженной социальной ответственностью. На палубе появился какой-то очень ответственный товарищ средних лет, в форменной рубашке при погонах, должно быть, капитан судна, и спросил: «А вы, молодой человек, из каких мест будете?» В ответ гость рассказал ему про свою жизнь и попросил буханку чёрного хлеба и сигарет отечественного производства. Стали подтягиваться и другие моряки, чтобы посмотреть на живого невозвращенца, и один из них, смотря восхищённо, вдруг сказанул, произнося каждое слово с каким-то придыханием: «Это же надо! Здорово! Я вот никогда так Родину не смогу предать!» Но, как говорится, никогда не говори «никогда». А тот, что был в погонах, как бы подводя итог, сказал: «Ты мне тут ребят не порти», – и суетливо распорядился, чтобы принесли буханку чёрного хлеба, и достал из своего кармана пачку «Космоса». Разговор как-то не клеился, и гость слегка пожалел о том, что вообще подошёл к советскому кораблю. Поспешив удалиться, Борис на прощание бросил: «Привет Родине!»

До свидания, Италия!

Смутные чувства и горькие мысли чуть было не взорвали мозг и сердце нашему герою, и чем дальше он удалялся от родных рубежей, тем ближе ему становилась родная русская земля, но скорая встреча с нею была уже очень проблематичной. А свидание с русскими моряками только усилило его уверенность в правильности избранного им пути. Что же касается прелестей Италии, то человек быстро привыкает ко всему хорошему: продвигаясь по дороге вдоль берега моря в сторону известного своими музыкальными фестивалями города Сан-Ремо, наш путник уже всё меньше и меньше любовался местными красотами. Деньги имеют свойство таять и, к большому огорчению, в приморских городках средиземноморского побережья. Здешние служители культа нелегко расставались с деньгами, и, чтобы получить от очередного падре хотя бы три тысячи лир, порой приходилось проявлять особую настойчивость. Попы кое-что подавали, но уже не чувствовалась та лёгкость расставания с денежными знаками, что была у их коллег с Адриатики. Чем ближе Борис приближался к Франции, тем попы становились всё жаднее и жаднее, что стало не на шутку тревожить его, ибо истина «Французы жадные!» как бы находила уже своё подтверждение. Так вот ты какой, город Сан-Ремо, где пел великий актёр Адриано Челентано! Стоит признаться, что все прелести того или иного путешествия сводятся к двум основным важным вещам: это вкусно пожрать и мягко поспать. Если эти два условия хотя бы частично удовлетворены, то взгляд на окружающую действительность может быть более или менее благосклонен. К сожалению, город итальянских соловьёв его не впечатлил, и он, подумав, что соловья баснями не кормят, отправился в первую попавшуюся церквушку в поиске самого обычного хлеба насущного или энной суммы денежных знаков, на которую можно было бы приобрести то, чем этот хлеб помазать.