Приключение со вкусом Tiramisu

Солнце слепило даже через закрытые веки. Алина нехотя приоткрыла глаза. Большая пустая комната, стены цвета красного школьного линолеума. Жёсткий тёмно-зелёный диван с торчащими нитями. Ряд узких окон под потолком напоминал бойницы. Посреди комнаты стояла женщина из скорой. Казалось, об неё можно поцарапаться – она вся была какой-то засушенной до острых углов и серенькой. Короткое каре, волосы мышиного цвета вперемешку с тёмно-серыми и чёрными прядями. Серый халат и светло-синяя рубашка, джинсы, руки без маникюра. На халате висела металлического цвета пластинка: «Моника Ларсон».

Она подошла к Алине, продолжавшей лежать клубочком на диване, дёрнула её за плечо:

– Ты знаешь, что ты сделала с Майклом? Показать?

Носком туфли Моника подвинула небольшой тряпичный коврик на полу, закрывавший стеклянный люк. Через него был виден подвал, оборудованный в реанимационную. Майкл лежал в центре, утыканный проводами. Глаза всё ещё были закрыты.

– Что это за странная больница? – вслух попыталась направить свои мысли в спокойное рассудительное русло Алина.

– Обычно он пользуется услугами проституток, а не… – как бы не услышав её вопрос, продолжала Моника. Она прошлась взглядом по фигурке танцовщицы, – а не выгуливает заезжих красоток.

– На кого ты работаешь? ЦРУ? Моссад? МИ-6? – скрипуче пролаяла серая женщина, резко приблизив своё лицо, ещё немного – и клюнула бы её носом.

– Я работаю в супермаркете! – разрыдалась Алина. Моника глянула на неё, как на раздавленного червячка, и вышла, захлопнув дверь. Девушка потеряла счёт времени. Успокоившись, она подняла голову. Судя по розовому небу в оконных проёмах и щебету птиц – ранее утро.

– Приве-е-е-ет! – в комнату заглянул светловолосый парень.

– Ты кто? – уставилась на него Алина.

– Я уборщик, – радостно ответил тот и прошелестел вглубь комнаты с ярко-розовой шваброй-метлой и синим совком на длинной ручке.

Она продолжала сидеть на диване с поджатыми ногами. Дверь оставалась открытой.

– Ты куда? – закричал он.

Но девушка уже бежала по ступенькам к подвальной комнатушке. По дороге она заметила амбарный замок, запиравший парадную дверь изнутри. Сквозь массивные оконные решётки пробивался свет, дрожали листики на деревьях у входа. Дверь в подвал была полуоткрыта. Она толкнула её, и та медленно-медленно отворилась.

В центре полумрачного зала, похожего на оранжерею, лежал Майкл. Из хаотически разбросанных вдоль стен бетонных вазонов тянулись к точечным светильникам то огромные лопухи, то длинные пучки узких клиновидных листьев, будто собранных в колчан стрел. Лиловыми, белыми и тёмно-фиолетовыми пятнами виднелись бутоны колокольчиков размером с волейбольный мяч.

Пучка проводов, идущих к белым, мигающим огоньками аппаратам, вокруг больного уже не было. Только узкая игла катетера присосалась к внутреннему сгибу локтя. До пояса он был укрыт плотным тканевым покрывалом. Она осторожно прикоснулась пальцами к его плечу.

– Проснись!

За спиной возник уборщик:

– Кстати, меня зовут Рафаэл. И вам сюда нельзя. Можете помять Brugmansia candida.

– И что? – не поняла Алина.

– Вы-то, может, и умрёте, а мне её пересаживать, у растения будет стресс.

Алина отстранилась от него.

– А зачем вы держите здесь Майкла?!

– Почему держим? Вот, сам лежит. Тут темно, свежо, и многие из этих растений он привёз сам. Вот это, – он указал на мелкие тёмно-фиолетовые с белым цветочки, – из Греции, а это, – на зелёной подушке из колючек торчали крохотные жёлтые звёзды, – с Балеарских островов.

– Так он что, травник?

– Экспериментатор-исследователь с повышенными творческими способностями. Эти травки нельзя ввозить просто так. Приходится проявлять сноровку и находчивость при общении с таможней.

– Контрабандист? – уточнила девушка.

– У нас ряд исследовательских проектов расширенного типа, – тоном профессора подпустил важности Рафаэл, словно зачитал с листка. – Кстати, этот подвальчик принадлежит моему отцу.

«Спящий красавец» пошевелился, открыл глаза и приподнялся, опершись на локоть.

– А, Раф, привет. А где Моника?

– «Мамочка» недовольна. Решила, что ты перекинулся в конкурирующую фирму. – Он подмигнул Алине. – Как Рим, как папская сокровищница? Так и не добрался до Daphne laureola?

– Да, экскурсию перенесли, не набрали группу. Ух… не все любят смотреть на редкие и ядовитые растения. Им подавай живопись! – он поворчал и, убрав руку, повернулся на другой бок.

В дверь забарабанили: «Open! Politie!»

– Крыша? – Раф глянул на Майкла.

– Ты что, чувак, – повернул к нему голову «контуженный», – я только сегодня открыл глаза, а ты хочешь…

– Ты два раза получал по голове от плешивого Хендрика в той игре против колледжа Маастрихт, а потом до утра тусил с нами в Лейдене, – перебил его Рафаэл. – Так что не надо ля-ля!

– Раф… – простонал парень. – Вот поэтому мне так и плохо. Я ведь ничего не пил. «Белый русский» быстрее поставил бы меня на ноги, чем эта микстура.