Приключение собаки

Ввиду этого Рамзай занялся своим туалетом, с удовольствием думая о том, что в этом доме есть молодая особа, которая все же не даст ему скучать и, быть может, облегчит ему его трудную задачу. Роль разведчика и шпиона была ему очень не по душе, но кто-нибудь должен же был выполнить ее; так как все были того мнения, что он лучше других способен это сделать, то он не счел себя в праве отказаться. Одевшись, он вышел в залу, которая была пуста, и встал рассматривать картины и ценные бронзы, украшавшие эту комнату. На подзеркальнике стояли старинной работы очень любопытные и ценные часы, и Рамзай, разглядывая их, увидел в зеркале отражение чрезвычайно привлекательного молодого лица. Девушка отворила дверь и, увидя постороннего незнакомого человека, полагая, что ее не видят, с минуту оставалась неподвижна, затем отступила назад и снова тихонько притворила дверь. Рамзай никак не ожидал, чтобы у ван-Краузе могла быть такая высокая, стройная и привлекательная дочь. Между тем дверь снова отворилась, — и в комнату вошел сам синдик.

— Я крайне сожалею, что принужден был оставить вас одного столько времени, мингер Рамзай, — сказал он, — но мое время строго распределено, и я не могу сделать никаких изменений. Я позабочусь о том, чтобы вы не особенно скучали у нас; соберу своих друзей и сослуживцев; среди них вы найдете, вероятно, людей менее занятых и потому более интересных. А теперь позвольте вас спросить: вы говорите, что прибыли на королевском куттере. Не знаете ли, не привез ли этот куттер депеш от короля к Генеральным Штатам?

— Да, и немаловажные… Но так как мы оба, надеюсь, люди, горячо стоящие за правое дело, то полагаю, что я не в праве скрывать от вас то, что мне известно, но неизвестно еще другим. Думаю, что вы сумеете сохранить это в тайне!

— Вы правы, молодой человек, я глубоко предан нашему правому делу и могу хранить любую государственную тайну. Всем известно, насколько я скромен! — отвечал синдик.

Но в этом отношении почтенный синдик несколько ошибался: всем, наоборот, было известно, насколько он нескромен, и потому от него старались скрывать все, что было тайного или секретного, так как ван-Краузе не преминул бы сообщить все это по секрету всем своим многочисленным друзьям.

Рамзай, вскрывший и прочитавший содержание всех тайных королевских депеш, конечно, мог удружить ван-Краузе.

— Однако, — заметил Рамзай, — в такого рода делах необходима большая осторожность и потому, быть может, лучше, если мы отложим этот конфиденциальный разговор до более удобного времени!

— Да, да, мы побеседуем с вами после ужина, а пока сообщите мне в нескольких словах, что у вас там творится!

Рамзай подошел к нему и сказал несколько слов на ухо.

— Неужели?! — воскликнул восхищенно Краузе. — Ай, ай, ай!.. Но нас ожидает обед, пойдемте, я вас познакомлю с моей дочерью!

— Вильгельмина, — сказал ван-Краузе, входя в столовую, где девушка уже стояла у стола, — вот наш молодой приятель! Постарайся, чтобы он не скучал у нас, — ты знаешь, как я занят и как мало времени могу уделить нашему гостю!

Девушка молча кивнула головкой. За обедом она говорила немного и больше приглядывалась к молодому человеку, но после обеда, когда все прошли в маленькую гостиную, куда после был подан кофе, и сам синдик, выпив свою чашку, извинился перед гостем и поспешил к своим делам, оставив его с своей прекрасной дочерью, Вильгельмина, считая своим долгом занимать гостя, стала более разговорчива.

Это была девушка неглупая, но ум ее не получил правильного развития; сразу было видно, что она никогда не знала забот и ласк матери, и хотя была очень начитанна, но чувствовалось, что она дошла до всего путем самообразования. Подобно отцу, она не способна была хранить ничего в тайне и высказывала прямо и откровенно все, что у нее было в уме или на душе: такая непосредственная, искренняя и открытая натура имела, несомненно, большую прелесть.

Рамзай, с своей стороны, старался занимать Вильгельмину, которая с большим удовольствием слушала его, чем говорила сама, тем более, что он так интересно рассказывал о дворе, о короле, о придворных, о жизни в Англии, о чем она, живя до сих пор совершенной отшельницей, не имела никакого представления.

Время прошло так незаметно для молодых людей, что они были крайне удивлены, когда их позвали ужинать. За эти несколько часов времени молодой красавец Рамзай не только успел совершенно очаровать собою Вильгельмину ван-Краузе, но и приобрести над ней известную долю нравственного влияния, так как она смотрела на него и слушала его с особым благоговением, как будто все, что он говорил, было евангельской истиной.