Приключение великих уравнений

Все эти на первый взгляд малозначащие факты Араго собирал не зря. Только отгремели франклиновские и русские (Ломоносова и Рихмана) эксперименты с молнией. Молния - это гигантская электрическая искра! Сейчас нам трудно почувствовать сенсационность такого заявления, но в то время многие простые люди, не то что ученые, восторженно приветствовали открытие Франклина: оно, кроме того, открывало путь в область новых "серендипити" - открытий на каждом шагу. Араго, собравший множество фактов, свидетельствующих о связи молнии с магнетизмом, чувствовал, что он - на пороге какого-то нового открытия. Однако он не видел, как можно соединить молнию с магнетизмом, показать, так сказать, магнитную природу молнии, как Франклин показал ее электрическую природу.

Радость и досада - вот, возможно, те чувства, когда он увидел решение долго не дававшейся ему задачи. Решение, найденное другим...

Имя его - Ганс Христиан Эрстед, профессор химии копенгагенского университета. Нельзя сказать, что имя Эрстеда было Араго неизвестно. Члены Аркюэльского кружка принимали в 1801 году двадцатичетырехлетнего доктора философии, скверно говорившего по-французски, занимавшегося неизвестно чем. В частности, он когда-то получил золотую медаль за исследование "Границы поэзии и прозы", а кончил университет фармацевтом. Особых почестей оказано тогда Эрстеду, разумеется, не было. Он путешествовал по Европе и, в частности, по Франции не как Вольта или Гершель, визиты которых поддерживались честолюбивым французским правительством, а просто как молодой странствующий ученый, желающий свести кое-какие знакомства в научных кругах. В Германии он познакомился с довольно известным физиком Иоганном Вильгельмом Риттером, прославившимся, во-первых, изобретением аккумулятора, а во-вторых, своим редким талантом "наводить тень на плетень" - запутывать относительно ясные вопросы. Французские "трофеи" Эрстеда были так же значительны - это наиболее видные аркюэльцы, в том числе Араго, Лаплас, Бертоле, Био, Савар и многие другие. Для того чтобы сейчас познакомиться с таким количеством светил, не хватило бы, наверное, нескольких жизней.

Ганс Христиан Эрстед.

Особенно большое впечатление произвели на Эрстеда опыты Вольта, а также их повторение и развитие Риттером. Не был совершенно безразличен молодой плохо обеспеченный Эрстед и к наполеоновской "Премии имени Вольта". Но главное - то, что он "чувствовал открытие", как ищейка, идущая по следу, он знал, что открытие - рядом.

Открытие носилось в воздухе. Риттер в своем письме Эрстеду, осмелев, даже назвал дату предстоящего "великого открытия", - 1820 год. Он был прав, как никогда, и совершил его именно Эрстед.

Эрстед видел цель, он шел к ней напролом. Его соображения не были похожи на соображения Араго. Эрстед увидел сходство электрических и магнитных явлений. Он за несколько лет до своего открытия прямо поставил цель: "Следует испробовать, не. производит ли электричество... каких-либо действий на магнит..." Соображение было простым: электричество может производить свет искру, звук - треск, наконец, оно может производить тепло - проволока, по которой идет ток, нагревается. Спрашивается, не может ли электричество производить магнитных действий, или, как выражался Эрстед, производить действия на магнит "как таковой". Говорят, Эрстед не расставался с магнитом, который должен был непрерывно напоминать ему о необходимости думать в этом направлении. Магнит совершил, видимо, немало километров в Эрстедовом сюртуке, пока... Нет, магнит Эрстеду так и не пригодился.

Открытие произошло почти случайно.

15 февраля 1820 года9 Эрстед, уже возмужавший сорокатрехлетний профессор, читал своим студентам в копенгагенском университете лекцию, по ходу которой он хотел продемонстрировать очень интересное по тем временам (да, впрочем, и сейчас) свойство электрического тока нагревать проволоку, по которой он проходит. Это была великолепная случайность - рядом с проволокой, на которую были устремлены глаза студентов, оказался компас, в общем-то не имевший прямого отношения к теме лекции. И один из зорких студентов обратил внимание, что в то время, как в проволоке проходит ток, стрелка компаса вздрагивает и немного поворачивается. Имени студента мы не знаем, да и вряд ли знать должны. Он лишь указал профессору на непонятное явление в надежде получить ответ. И для профессора явление было столь же неожиданным. Но очень и давно желанным впервые ясно открылось человеку прямое действие электрического тока на магнит, увидеть которое он уже много лет стремился.