Приключения 1966

— Боюсь, что это как раз то дело, когда в конце концов не находят виновного, — говорит капитан.

Во мне волной поднимается злость. Неужели он сумел перехитрить всех? Помилуйко не в силах отказаться от приманки. Я черпаю воду решетом. Комаровский ждет.

— И все-таки мы найдем, — говорю я Комаровскому. — И вы мне поможете. Договорились?

Комаровский после минутного раздумья протягивает руку. Ладонь его костлява и суха.

— Куда вы сейчас? — спрашивает он.

— К Кеше Турханову. Нужно, чтобы он дал знать, как только Анданов появится в тайге.

16

Окна зимовья светятся тусклым желтым светом в таежных сумерках. Над деревьями еще догорает день. Я стараюсь ступать осторожно: не подвела бы больная нога.

Кроме нас двоих, в Лиственничной пади нет никого…

Помощник Комаровского принес утром записку. Корявым почерком Кеша вывел: «Анданов ружьишко брал, подался в Лиственничную падь».

И вот теперь нас двое в тайге, в тридцати километрах от Колодина. Я знал, что Анданов выедет в тайгу Полунинским трактом. В психологии преступников всех мастей есть общие законы. Даже если деньги не были причиной убийства, преступник не станет отказываться от «добычи». Половину суммы Анданову пришлось подбросить, чтобы навести следствие на ложный путь. Остальные деньги он припрятал.

Где? Он мог сделать это только близ тракта, когда мчался в Полунино к поезду. Брать деньги с собой было бы слишком рискованно.

Нас двое в безлюдной тайге. Это как раз то, что мне нужно. Именно сейчас я должен дать понять Анданову, что мне многое известно о ночном убийстве. Для Анданова на карту было поставлено все. И если он решит, что его тайна раскрыта, то, не задумываясь, пойдет и на второе убийство, чтобы скрыться в бескрайней тайге.

Он не выдержит и этим выдаст себя. Тут я и должен его взять. Тогда он признается. Нервы сдадут. Он убил человека, он живет с тайным страхом в душе.

Вот только не оплошать бы…

Стволы лиственниц, еще недавно отливавшие медью, слились в одну темную, неразличимую массу.

Я подхожу к окну зимовья. Анданов склонил над столом крупную лысеющую голову. Рядом с патронами, солдатиками стоящими на столе, пачка денег. Он листает кредитки. Я немного опоздал. Мне бы встретить его близ тракта, у тайничка, взять с поличным!

Анданов резко поднимает голову. Заметил. Я рывком распахиваю дверь. Сердце бьется неровными толчками. Не дрейфь, лейтенант!

— Какая встреча, — говорит Анданов и усмехается. — Гостем будете.

Я сажусь на лавчонку. В зимовье жарко, трещит огонь в железной печурке. Пахнет медовым «Золотым руном».

Он совсем не похож на того Анданова, с которым я встречался в городе. Там он был смиренным и педантичным почтарем. Тайга распрямила его. Глаза блестят угрюмым блеском, рубаха, обтягивающая плечи, подчеркивает их ширину и мощь. Впервые мне в голову приходит мысль, что орешек может прийтись не по зубам.

— Тоже решили поохотиться? — спрашивает он.

— Вроде того.

Сильными, гибкими пальцами он крутит бумажные гильзы.

— Слышал, вы закончили дело. Не будете волновать нас допросами? Надо сказать, вы очень вежливый следователь.

Похоже, он посмеивается надо мной. Уверен в себе. Знает, что у нас на руках ничего нет. Но пальцы все-таки выдают волнение.

— Почему же с одностволочкой?

— Несолидное ружьишко, это верно, — отвечаю я.

«Кто ты? — думаю я. — Ты мастерски владеешь ножом и ездишь на мотоцикле, как гонщик. Как шахматист, ты умеешь видеть на много ходов вперед и способен водить за нос следователей. Где, когда ты столкнулся с Осеевым? Как возникла вражда, вызвавшая такой страшный исход?»

Мы сидим в тесной зимовьюшке, как добрые друзья.

— Знаете, Анданов, я впервые столкнулся с путаным делом.

— Что ж путаного?

— Сначала было путаное. Теперь нет.

Главное — не оступиться ни в одном слове.

— Путевой обходчик помог.

— Обходчик?

— Он стоял у другого вагона и все видел.

— Не совсем понимаю вас.

Лицо у него по-прежнему непроницаемое. Длинное темное лицо, как маска.

— И еще Савкина яма, где лежал ИЖ. Сохранились кое-какие следы.

— Вы что-то интересное рассказываете…

— Да, конечно. В общем мотоциклетный бросок из Лихого в Полунино через Колодин не удался. Не обошлось без свидетелей.

— Анданов наклоняется к печурке и помешивает палкой уголья. Так вот что жарко горело в ней, когда я вошел. Он успел избавиться от денег.

— Пойти дровец подбросить, — говорит Анданов.

Он вынужден сгибаться, чтобы не подпирать головой бревенчатый потолок. Вышел на разведку осмотреться — не привел ли я кого-нибудь? Анданов возвращается успокоенный.

— Здорово все-таки, что мы встретились.

Он разглядывает меня с высоты своего роста. Круглый шар бицепса перекатывается под кожей. Гантелями небось занимается, бережет силенку.

— Однако я в засадку пойду на солонцы. Вы со мной или как?

Мы выходим в темноту. Ружье висит у него на плече. Я стараюсь держаться поближе к Анданову, чтобы он не успел вскинуть свою «тулку».

— Это далеко? — спрашиваю я. — Мне бы хотелось проводить вас обратно в Колодин.

Он молчит, что-то там кумекает. Я иду следом почти вплотную. Темнота густая и вязкая.

Говор реки становится все громче.