Приключения 1966

Отдуваясь, вынырнул Юрочка. Лев встал и, взяв за шнур лодку, пошел по колено в воде. Речка шумела, ее берега царапали борта лодки.

Алик не чувствовал ничего, кроме усталости. Он шел вслед за всеми, перелезал через качающиеся, постукивающие глыбы, плюхался в воду, лез вверх, прыгал, полз на животе, на локтях по песку, щебенке, вымазанному грязью известняку. Бухали тяжелые подошвы, хлюпали в воде, увязали в глубокой, чавкающей глине. Болела голова, гидрокостюм давил на горло, тошнило, ноги одеревенели, как будто он их отсидел. «Скоро, я лягу спать, — думал он. — Скоро я лягу спать».

Как во сне, увидел он груду резиновых мешков, катушки провода, телефон, Юрочку, который, морщась, разжгутовывал гидрокостюм, потом Надю.

— Давайте руку, — говорит она.

Она уже сняла костюм и поэтому маленькая и худенькая. Протягивает какие-то таблетки.

— Глюкоза. Берите.

— Да ну!

— Все будут пить. — Она разжала кулак и показала горсть таблеток.

Игорь, разговаривавший по телефону с поверхностью, положил трубку.

— Все в порядке. — Он взялся за поясницу и медленно выпрямился. — Коля со своими уже вышли. Питаются. Карбюратор вернулся. Пасмурно.

Лев и Надя, тихо разговаривая, разжигали примус.

Пока грелась вода, распаковывали мешки. Многие протекли, на спальниках были мокрые пятна, палатка склеилась тестом из раскисшей вермишели.

Надя протянула Алику кружку какао.

— Спасибо.

Он пил медленно, грея пальцы о кружку, чувствуя, как растекается по телу тепло. Потом прислонился к стене и закурил.

Подошел Лев.

— Тяни.

Алик выдернул одну из трех спичек, которые Лев держал между большим и указательным пальцами. Спичка была без головки.

— Тебе хуже, — сказал Лев. — Будешь спать без мешка.

— Это один день, — сказал Игорь. — Юра, Лев и я поспим часов шесть и уйдем. А Алик и Надя выспятся как следует и, когда мы вернемся, пойдут делать геологию на участке, который мы отснимем. А мы — спать. Так и будем: одна группа спит, другая работает.

Алик никак не мог вспомнить, знал ли он раньше, что они с Надей будут работать вместе. Она стояла на коленях под нависающей стеной и расстилала палатку.

— Зверски обидно, что мы в разных сменах, — сказал Юрочка. — Не с кем будет поговорить о роли алкоголя в жизни современного общества.

Они сидели вдвоем около примуса и курили. Затем Алик лег с краю, завернулся в палатку. Рядом с ним долго умащивались в одном мешке Надя и Игорь. В стороне глухо шумела речка. Потом он услышал шепот Нади:

— Подвинься, мне неудобно.

Что-то ответил Игорь.

— А тете Нине ты написал? — спросила потом Надя.

Юрочка перевернулся на другой бок и долго шуршал брезентом.

— Тебе не холодно? — прошептал Игорь.

— Нет, ничего. Спи.

…Потом Алика разбудили, и он перелег в спальный мешок, еще теплый после Юрочки. Он слышал, как шумит примус, и оттого, что ему можно еще очень долго спать, сладко кружилась голова и что-то мягкое, отрывая от земли, несло куда-то и качало…

ВДВОЕМ

Алик достал зажигалку, чиркнул. Половина пятого. Зажег свечу и, дрожа от холода, вылез из мешка. Надел мокрые, вывалянные в песке кеды. Надя спала, забившись в мешок с головой.

Разжигая примусы, он немного согрелся. В большой кастрюле белел на дне загустевший суп, в маленькой было немного кофе. Алик поставил кастрюли на примусы, и суп начал пыхтеть и булькать.

Он не любил примусный шум. Видел в детстве какой-то фильм, где кого-то пытали паяльной лампой. Он ушел тогда с сеанса, и потом несколько недель стоял у него в ушах этот шум.

Он подошел к Наде, воткнул свечку в песок.

— Надя.

Она не шевелилась, дышала. И вдруг, почувствовав, как заколотилось сердце, он положил руку на мешок, туда, где должно было быть ее бедро, и быстро отнял. Надя задвигалась, тыча руками в стенки мешка, потом села и откинула капюшон. На Алика пахнуло теплом.

— Уже поздно, да? — Она моргала и приглаживала взъерошенные волосы. На щеке краснели отпечатки пальцев.

— Я еду грею, — сказал он и направился к примусам.

Надя с полотенцем в руке пошла к речке.

Суп уже кипел, крышка дрожала от пара. Алик потушил примусы.

— Что же они не идут? — сказала Надя, когда они поели.

Она сходила к речке, помыла посуду и принесла кастрюлю воды.

— Сварим что-нибудь этим пижонам, — сказала она. — Ой, вот эти трое соберутся! Лев, Игорь и Юрочка. Способны забыть все на свете.

— А что представляет собою Юрочка?

— Юрочка? — Надя сидела, обхватив колени, и заглаживала носком кеда сажистые круги от кастрюль на песке. Было похоже, что ей не хотелось говорить. — Он очень хороший скалолаз.

Она сняла крышку и стала сыпать в кастрюлю макароны. Алик смотрел, как она отворачивает от пара лицо и морщится. Ему, наоборот, хотелось поговорить — умно и эрудированно. Он только не знал о чем.

— Идут, — сказала Надя.

В глубине хода мелькал свет и бухали по убитому песку ботинки — шаги делались все громче. Первым шел Игорь.

— Ну что? — сказала Надя.

— Метров шестьсот. — Он бросил мокрый, лязгнувший об пол рюкзак и, улыбаясь Наде, потянулся.

— И дальше идет?

Игорь кивнул. Надя ногтем сковырнула с его щеки сухую грязь.

— Не теряйте мужества, худшее впереди, — сказал Лев.