Приключения-1971. Сборник приключенческих повестей и рассказов

— О да! — проронил штурман Глобке. — На войне так много неожиданностей. О Германия... — После этих слов Глобке начал ровным голосом рассказывать об удивительных пейзажах на Рейне, о покое и умиротворении, охватывающих душу немца, когда он смотрит на величественную реку, виноградники, сады и красивые черепичные крыши мыз...

Лейтенант Леман, отличавшийся непочтительностью к старшим по званию и должности, перебил штурмана.

— Я считаю, — сказал он, сдерживая волнение, — что люди, чудом оставшиеся в живых, заслуживают милосердия.

Капитан-цурзее ответил, будто хлеща по щекам лейтенанта:

— Бабья мягкотелость. Чушь! Слова не солдата, а дамы-патронессы!

Фон Гиллер умел владеть собой, по-актерски меняя наигранный гнев на скорбную мягкость, от которой у подчиненных темнело в глазах. Он сказал с грустными нотками в голосе:

— Все мы устали, всем нам нелегко, настолько нелегко, что подчас мы говорим совсем не то, что следует говорить немцу и военному моряку. — Капитан-цурзее улыбнулся, довольный своей так ловко построенной фразой, достойной военачальника, не поддавшегося минутному гневу и показавшего подчиненному его место. — Какая ночь, господа, — продолжал он, крепче сжимая поручни, так как лодку стало класть с борта на борт.— Какие звезды! Мы должны помнить, — он повысил голос, чтобы слышали матросы, стоявшие внизу, — что под этими звездами сражаются наши отцы и братья, спят наши жены, дети, матери, сестры. — Фон Гиллер умолк, прикидывая, какую он даст аттестацию лейтенанту Леману...

Рулевой зазевался, лодка рыскнула, и волна ударила о борт, окатив всех, кто находился на палубе.

— Сменить рулевого и — в карцер! — приказал капитан-цурзее.

Молча стоявший на мостике вахтенный офицер повторил приказание и спустился в люк. Очень скоро он вернулся, доложил, что приказание выполнено, и затем передал на словах только что перехваченную радиограмму.

Англичане радировали открытым текстом: «Всем судам королевского флота: при встрече задержать русский клипер «Орион» и доставить, если потребуется, силой в любой из портов Англии или союзных стран».

— Как приятно слышать о скандале в станс врагов, — сказал фон Гиллер. — В данном случае мы поможем англичанам, если увидим это «созвездие», — к капитану-цурзее вернулось хорошее настроение.

— Я знаю, что лейтенант Леман готовится возразить мне и по привычке отвинчивает зажимы у спасательного круга. По вашей милости мы потеряли уже три круга, и стоимость их будет вычтена из вашего денежного довольствия. Вы так разоритесь, лейтенант.

— Ах да, прошу извинения у господина капитана. Если будет позволено, я выскажу свои аргументы.

— Слушаю.

— Господину капитану-цурзее известно, конечно, что противники наших врагов всегда считались нашими друзьями. Тем более что не исключена возможность заключения сепаратного мира с Россией.

— На войне существуют только приказ нашего кайзера, инструкции и приказы командования. Их никто не отменял, и Россия остается нашим врагом в этой войне, и мы будем поступать с ее морскими силами соответствующим образом, дорогой мой лейтенант.

— Как будет угодно господину капитану-цурзее, — ответил лейтенант, каждой буквой выражая несогласие с мнением командира.

В этот момент из рубки доложили, что гидроакустики слышат приближение корабля противника, идущего встречным курсом. Судя по работе машин, это миноносец. Скорость не менее восемнадцати миль. Зазвучал сигнал к погружению.

Натренированная команда быстро исчезла в стальной утробе. Захлопнулся люк. Затихли дизели. На субмарине готовились к атаке. В носовом отсеке лейтенант Леман, сторонник гуманных методов войны, приказал матросам зарядить торпедные аппараты.

Матрос, стоявший у левого аппарата, сказал улыбаясь:

— Там, наверное, сейчас вся команда спит, а подвахтенные играют в кости, вот потеха будет...

— Молчать, Мюллер! Ты находишься на ответственнейшем посту и если будешь отвлекаться, то можешь на секунду позднее выпустить торпеду, и она пройдет мимо цели. Десятки тысяч марок пропадут даром. Мы не оправдаем надежд, возложенных на нас кайзером.

«БОРЗАЯ»

Эскадренный миноносец «Грейхаунд» мчался без огней по ночному океану, держа курс на юго-запад от островов Силли.

Лейтенант Кристофер Фелимор нес вахту, стоя на крыле ходового мостика. До боли в глазах от встречного ветра он вглядывался в темное, летевшее на него море, стараясь рассмотреть на нем силуэт парусника: «Грейхаунд» получил приказ перехватить русский клипер.

Лейтенант вошел в рубку, проверил курс, похвалил рулевого и стал смотреть вперед через стекло. В рубке разливалось приятное тепло. Палуба нервно вздрагивала, и Фелимору пришла в голову не новая, в сущности, мысль, что современные машины похожи на живые существа, которым передается неудержимое стремление человека к каким-то неведомым рубежам.

«Грейхаунд» старался изо всех своих паровых сил, выжимая почти полные двадцать узлов.

Лейтенант стал думать об Элен.