Приключения, 1988

— Ничего не говорил. Ее на месте еще не было. Боюсь, как бы без меня не дозвонился.

— Вы номер, который он набирал, не заметили?

— А как же? Пиши.

Илья Захарович диктует мне номер телефона. Экий молодец. Глаза такие, что молодой позавидует.

Мы прощаемся. Я передаю номер телефона Вале.

— Уточни, что это за учреждение и кто такая Муза Владимировна, где живет, ну и все прочее, что требуется.

А я мчусь в машине к Илье Захаровичу, по дороге лихорадочно соображая, как себя там вести.

Врываюсь я в маленькую квартиру как буря, не то испуганный, не то обозленный, это пусть уже Леха сам решает. И, едва успев поздороваться, накидываюсь на него:

— Что ж ты, дурила, наделал? Ведь труп-то нашли.

Леха, опешив от моего напора, секунду смотрит молча на меня, потом неуверенно говорит:

— Не...

— Вот тебе и «не». Приметы же сходятся!

— Какие приметы? — не понимает Леха.

— Да твои, дурья голова, твои!

— Да ну?

Леха пугается. Он даже меняется в лице. А маленькие черные глазки под припухшими веками продолжают зло и недоверчиво буравить меня.

— Уж будь спокоен, — говорю я. — В Москву небось попал. Это тебе не под алычой пузо греть, — и деловито спрашиваю: — Где ты его хоть завалил, какой примерно район?

— А я знаю ваши районы? — пожимает широченными плечами Леха. — Почем я знаю какой?

— Темнишь, Леха? — угрожающе говорю я. — Ну гляди. Сам все равно теперь из Москвы не выберешься. Захлопнуло тебя здесь.

И я энергично сжимаю перед его носом кулак. Лехе становится явно не по себе, он нервно затягивается и яростно мнет недокуренную сигарету в пепельнице.

— Ладно, — решается он. — Сейчас вспомним... Значит, так. Здоровущая церковь там недалеко. Видно ее с того двора хорошо. Потом вокзалы рядом. Вот в том дворе мы его... вечером.

«Мы»! — Леха впервые сказал «мы».

— Неужто пальнули? — пугается Илья Захарович.

— Еще чего, — нервно усмехается Леха. — Мы его — чик! И не кашляй. А Чума камнем по лампочке. И тикать... Вернулись потом. В сарай чей-то затащили. И за доски спрятали. Теперь до весны, это точно, — словно сам себя успокаивая, говорит Леха.

— А сарай-то чей? — продолжаю расспрашивать я.

— Хрен его знает. Мы петлю вывернули, а потом на место поставили.

Леха вдруг запинается, решив, что сказал что-то лишнее, и, усмехаясь, добавляет, надеясь отвлечь мое внимание:

— Лопухи! Среди зимы надумали ворота красить зеленью какой-то.

— Да это ладно, — небрежно машу я рукой.

Что ж, пожалуй, можно попробовать отыскать тот двор. Вполне можно попробовать... Церковь... Вокзалы рядом. Да ведь это, кажется, о Елоховской церкви речь...

Ну а теперь следует перевести разговор на пистолет, надо реализовать нашу «домашнюю заготовку». Мне этот пистолет не дает покоя.

Я небрежно достаю из кармана патроны и рассыпаю их на столе перед Лехой. Он недоверчиво, с любопытством рассматривает их, ни к одному, однако, не притрагиваясь.

— Узнаешь? — насмешливо спрашиваю я.

— Чего ж тут не узнать, — в тон мне отвечает Леха.

— Эх, темнота, — уже с откровенной насмешкой говорю я. — Это же все разные калибры, на глаз видно, — и кладу рядом два патрона. — Вот вальтер номер три, а это — наган. А вот это, — я придвигаю ему третий патрон, — от ТТ. Лавка к тебе приехала, дура. Выбирай, чего требуется, ну?

Леха озадаченно чешет затылок.

— Вроде, вальтер...

— «Вроде», — передразниваю я. — А номер какой?

— Хрен его знает какой.

— Ну тащи тогда. Примерим, чего тебе требуется.

— Ишь ты, какой «примерщик», — недоверчиво усмехается Леха, наклоняясь над столом и рассматривая патроны, по-прежнему не решаясь, кажется, к ним прикоснуться, потом откидывается на спинку кресла, сунув руки в карман, объявляет: — Вот я их отнесу, там и примерят.

— Там пусть свои примеривают, — зло отрезаю я. — А эти, милый человек, я из рук не выпущу, понял? Не мои они. Хочешь их примерить?

— Хочу, — не задумываясь, отвечает Леха.

— Тогда ноги в руки и пошли, — все так же решительно заключаю я. — Так и быть, гляну, что за пушка у вас.

— С тобой... ехать?..

— Со мной. Чего вылупился! — усмехаюсь я. — Не бойся, не обижу.

— Ну зачем обижать, — неуверенно гудит Леха, все еще не придя в себя от моего неожиданного решения. — Мы зазря тоже никого не обижаем.

— И того, значит, не зря, — вполне к месту интересуется Илья Захарович. — За дело, выходит, а, Леха?

— За дело, — хмуро соглашается Леха.

— Как же вы с ним перекрестились, ежели ты первый раз в Москве? — не отстает Илья Захарович.

— Он тоже из наших мест.

— Чего же вы его там не завалили, у себя? — удивляется Илья Захарович. — Чего проще-то, лопухи?

— Значит, надо было так, — недовольно отрезает Леха и предупреждает: — Не цепляйтесь, дядя Илья. Больше трепать об этом деле не буду. Нельзя.

— О! — поднимает палец Илья Захарович и обращается ко мне: — Видел, Витек? Я ж тебе говорю, деловой мужик, — указывает он на Леху. — Вполне можешь доверить ему... кое-что. Как он нам.

— Ну так как, едем, что ли? — спрашиваю я таким тоном, словно проверяю Леху, деловой он мужик и можно ли вообще с ним иметь дело.