Приключения 1989

— Я провел маленькое расследование. Ольга Алексеевна постоянно была во дворе, никого из чужих не видела. Окно никто не открывал. Значит, это могли сделать трое: ты, хозяйка и Машкевич. Тебя и Ольгу Алексеевну я исключил сразу. Остается Машкевич. Вот что я узнал. В списках личного состава Серовского отдела милиционер по фамилии Машкевич не числится. Кроме того, сам Семенцов находится в Победне. Не хочется даже предполагать такое, но возможно, что Семенцов и Машкевич лица подставные…

Не успел Павел договорить, как послышались шаги и прибежал Машкевич. Он был взволнован и от волнения долго не мог выговорить ни слова.

— Николая Иваныча нет, — растерянно пробормотал он и развел руками.

— Как нет? — прошептал Павел.

Он поднялся и заходил нервно по комнате.

— Жена говорит: «Он… в Победне»… — еле выговорил Машкевич.

Он побелел, произнося эти слова, испуганно взглянул на Мотю.

— Она ещё передала, чтобы мы следили за окнами…

— Что значит: «следили за окнами»? — не понял Павел.

— Ну, Николай Иваныч предупреждал, что если окна будут распахнуты, значит, бандиты едут…

Павел со значением взглянул на Мотю, как бы подтверждая: ну вот, я же тебе говорил!

— Хо-ро-шо! — промычал Павел. — Ты, Тихон, пока к себе иди и будь там. Но не спать. В любую минуту можешь понадобиться. Оружие есть?..

— Есть! — кивнул Машкевич.

— Давай! — энергично тряхнул головой Павел.

Машкевич ушел. Павел прислушался, подождал, пока затихнут его шаги, и прошептал:

— Попали мы с тобой, Мотя, в переплет!

Левушкин вытащил наган и документы Павла, молча передал ему.

— Откуда?! — удивился Павел, но тут же помрачнел и исподлобья глянул на Левушкина.

— Нашел… — вздохнул Мотя.

У него сил не было рассказать Волкову всю правду, так на него подействовало сообщение об исчезновении Семенцова. Мотя уже вконец запутался: с Павлом-то он так ничего и не прояснил.

Павел стал развивать версию: Семенцов — враг, как им нужно действовать и так далее. Мотя слушал его вполуха, мучительно раздумывая, какой бы задать вопрос, чтобы проверить, настоящий это Волков или нет. Мотя хорошо помнил отклеившийся на удостоверении уголок фотографии. Наконец Мотя сообразил, что ведь начальником Краснокаменского отдела только что назначили Синицына, который до этого работал вместе с Тасей. Левушкин послушал немного Павла и спросил:

— Как Синицын там поживает?..

Павел оторопел.

— Какой Синицын? — не понял он.

Мотя похолодел. Павел с головой выдал себя.

— Ну твой начальник в Краснокаменске?..

— А разве там Синицын?.. Был же Ефим Федорович?.. — Павел замялся. — Я это… на задании был, а потом прямо сюда…

Объяснение вышло неубедительным.

— И при чем тут Синицын? — пожал плечами Паша. — Я тебе о деле толкую! Или ты меня уже подозреваешь?..

— Да нет, — покраснев, ответил Мотя. — Просто Синицын с Семенцовым были дружны, и для проверки неплохо было бы задать ему наводящий вопрос, — соврал Мотя.

— Боюсь, теперь уже не задашь! — весомо сказал Павел. — А нам с тобой необходимо утроить бдительность! Думаю, налет будет завтра. Но не в девять, как сказал Семенцов, а в полдень!

Всю ночь Мотя ворочался, стараясь уснуть. Его будил каждый шорох. А уж сверчок, засвистевший вдруг после полуночи, когда Мотя погрузился наконец в сладкую дрему, чуть не прогнал сон. Заснул Левушкин уже под утро, когда вовсю загорланили птицы и первый солнечный луч скользнул по земле.

В эти короткие два часа сна ему приснилась Тася. Они шли вместе, взявшись за руки, и Тася вдруг оторвалась от земли и полетела.

— Тася, ты куда? — закричал Мотя.

Но Тася лишь махнула рукой.

В семь часов утра Павел с Мотей были уже на ногах. Левушкин долго разминался, чтобы окончательно сбросить с себя сон. В половине восьмого они пришли на склад. ПА 16–97 стоял на месте. Однако торговца на базарчике не было. В прежние дни он приходил в семь утра. В восемь двадцать пришел Босых. Через несколько минут он с путевкой уже подъехал к воротам. Мотя, как обычно, записал время и номер машины. За ним подрулил Павел.

— Едет в Победню, — шепнул он. — Я послежу за ним, а ты действуй по обстоятельствам!

Мотя кивнул. Про Победню он уже знал от Машкевича. «Едет взять Семенцова?» — подумал Левушкин. Значит, он под прицелом. Мотя стоял у ворот склада, как каланча на площади, вокруг которой прилепилось несколько домиков, из них вполне можно было снять его в две секунды.

Он вспомнил вчерашний конфуз с хозяйкой и подумал, что Машкевич скорее всего вчера на ходу сочинил про женитьбу. Мотя вздохнул, вспомнив про Тасю. И кто это придумал вот такое между мужчиной и женщиной, обозвал грехом, стыдом, и в то же время святее этого ничего нет. Поди разберись! Денек выдался теплый, но с севера попыхивало холодком и потянулись тучи. «Портится погода, дело на осень идет», — по-хозяйски заключил Мотя, и от этой своей правильной мысли как-то душевно поуспокоился.

Впрочем, ненадолго. «Синицына Волков не знает, и это очень странно. Машкевич вроде бы говорит правду, но Семенцов ведет себя, как ребенок. Кому доверять? Как себя вести, чего ждать?»