Приключения 1990

— Я хотел... видите ли, мы хотели узнать, откуда он? Что с ним сейчас? Понимаете, мать просила...

— С ним-то? А ничего, — дежурный листал лежавший перед ним журнал. — По какому, говорите, адресу?.. Ну, да. Вот. Бомж. Взяли подписку и выпустили. По нашей части за ним ничего нет. Теперь если еще пару раз попадется, мы его заберем основательнее. А пока — ничего. Гуляет где-то.

— А кто он сам такой?

— Да это неважно, — заверил капитан. — Петров-Иванов-Сидоров. У нас он не значится. Баташкин его фамилия. Так что скажите своей мамаше, чтобы не беспокоилась. Ну а если еще придет — звоните.

Со скамейки громко загундел пьяный.

— Тихо! — неожиданно зычно рявкнул капитан. Пьяный сфокусировал на нем взгляд, уважительно причмокнул мокрыми губами и уронил голову.

Васильевы жили в старом красивом доме с дубовыми перилами и медными табличками на дверях квартир.

— Вы — Игорь? — спросила женщина в аккуратном строгом платье, открыв дверь. Чем-то она была похожа на мать Игоря, он сразу об этом подумал. Строгостью этой или интонациями. — Хорошо, что вы приехали. Может, хоть чем-нибудь поможете. Мы просто не знаем, как быть...

Тон у нее был безнадежный, потерянный, и Игорь понял, что дело, видимо, серьезное.

Юрка был пьян. Он спал в одежде и башмаках тяжелым, мутным сном. Светлые волосы взлохмачены, мальчишески нежное еще лицо потно и одутловато. Из открытого рта стекала клейкая струйка слюны.

— Вот так весь месяц, — с тихой обреченностью сказала мать Юрки. — Мы совсем потерялись, не знаем что делать. Вначале думали: после армии ведь... День, другой — ладно, в конце концов, не каждый день возвращаются из армии. Да еще из Афганистана. Вы знаете, Игорь, я полагала: пусть снимет психическое напряжение. Я ведь представляю, сколько вам там выпало. Какие стрессы. Это же все очень страшно. Но вот проходит неделя, вторая, третья... Я очень беспокоюсь, Игорь, поверьте. Он ведь недалек от настоящего алкоголизма.

Игорь растерянно присел рядом со спящим Юркой. Потряс его легонько, потом сильнее, похлопал по щеке.

— Вася! Ты чего! Вставай!

Юрка только чмокнул губами.

— Вася! Вставай! — Игорь начинал злиться и тряс Юрку изо всех сил.

— У вас водички нельзя попросить? — обратился он к Юркиной матери. — А лучше полотенце в холодной воде намочите...

Она вышла.

— Вставай, Васька, черт!!

Игорь принялся снова бить его по щекам, а потом сильно потер Юрке уши.

Тот глухо замычал и открыл глаза с налитыми кровью белками.

— У-удди!

— Я тебе дам, уйди! — яростно зашептал Игорь. — Вставай, скотина!

Юрка медленно просыпался.

— И-и-грек! С-старый. Кончай. Лан-но, кончай, гр-рю. Все-все-все-все... Все. Вн-норме. Щ-щас.

Мать принесла полотенце. Игорь тер Юрке виски, тот отбивался неуверенными движениями, что-то возмущенно и злобно бормоча. Жалко и противно было смотреть на Юрку. Наконец Игорь отступился и с отчаянием посмотрел на Юркину мать.

— Бесполезно!

— Я понимаю, — она мужественно скрывала слезы. Что ж тут поделаешь.

— С кем это он так?

— Я не знаю, — она покачала головой. — Мы с отцом на работе. Приходим — он уже спит. Один раз я видела: пил один, в комнате, тайком. Но чаще уходит из дому... Какой-то кошмар!

— У вас как вообще в семье насчет этого дела? — осторожно спросил Игорь.

— Ну что вы, Игорь, у нас совершенно непьющая семья. Не знаю, просто не знаю. Что с ним произошло? Почему? Он ведь совсем ничего не говорит. Как ему жилось там, где вы были? Мы спрашиваем — а он отмалчивается. Стал совсем чужой.

— Я к вам зайду еще, — сказал Игорь.

— Обязательно! Я вас очень прошу. Я же вижу: вы хороший мальчик. Ведь так? Помогите нам, помогите Юре. Вы же его друг. Пожалуйста!

Она смотрела на него с отчаянием и надеждой.

— Ведь этого не было раньше, Игорь? Там... где вы с ним были вместе...

Игорь видел, что она старалась избегать слово «Афганистан», будто боялась, что оно немедленно обретет горькую плоть.

— Не было, — насупясь, буркнул он. — Э т о г о  там быть не могло.

Она робко ждала продолжения, но о том, как там было, Игорь не хотел говорить ни с кем. Тем более с матерью Юрки, поняв, почувствовав, она испугалась и отступила.

— А... может, вы чаю выпьете? — неожиданно сказала она. Ей хотелось хоть ненадолго задержать его, но пить чаи рядом с комнатой, где валялся Вася, гадкий и жалкий, Игорь не мог.

— Мне... я тороплюсь, вы извините. Я потом, в следующий раз.

— Конечно, — тут же согласилась она. — Значит, я жду. Вы обязательно зайдете, правда? Не бросайте его, пожалуйста. Кроме вас, просто некому помочь...

Он спустился в каменный четырехугольник двора, полный детского топота и крика. Старушки на личных табуретках у подъезда смотрели на него с суровой подозрительностью. Сегодня теплый вечер его не радовал, но и домой не хотелось. Остановки четыре он отшагал пешком, пока наконец не сел в автобус.