Приключения 1991

Когда небольшая похоронная процессия вступила на территорию кладбища, Светлана еще теснее прижалась к мужу. Глаза ее, воспаленные от слез, выражали несвойственную покорность.

Катюшка то и дело порывалась выдернуть свою крохотную ладошку в варежке из большой руки отца и порезвиться. Девочка беспрестанно вертела головой и про себя, чуть шевеля губами, читала фамилии на мраморных досках и табличках. Смерть бабушки ее не испугала, тяжесть и боль утраты не сдавливали сердечка.

Киму казалось, что потеря, к которой он был готов, зная о безнадежном состоянии давно болевшей тещи, вызовет в нем тяжелые переживания. Но все оказалось проще, как-то будничней и спокойней. Теща умерла ночью, во сне. А утром он уже обзванивал родственников и близких знакомых.

Гроб опустили в могилу тихо и быстро. Застучали по его крышке комья глины и смолкли. Вырос холмик. Его подровняли. Грубо, лопатой обрубили стебли цветов и воткнули их в мокро-мерзлую землю. Ким обнял одной рукой жену, другой — дочку и повел их к выходу. Они проходили мимо старых могил. Вокруг одних высились подобия склепов, сваренные из полос или прутьев металла и старательно выкрашенные, другие стояли даже без оград, всеми забытые, едва угадываемые под осевшим снегом.

Ким шел уверенно. Он хорошо знал городское кладбище. Часто, особенно осенью, приходил сюда на этюды. Тишина и покой помогали ему одновременно отдохнуть и сосредоточиться. Именно здесь догадки и предположения выстраивались стройными рядами, разрозненные, а порой и противоречивые факты занимали свое место...

У выхода, будто очнувшись, Светлана отстранилась от мужа, мельком глянув в зеркало, поправила на голове сбившийся черный платок, отряхнула варежки дочери, оглядела Кима и грустно улыбнулась. Даже сейчас она не могла отказать себе в невинном удовольствии полюбоваться мужем. Высокий, широкоплечий, иногда резкий в движениях, он всегда внушал ей спокойствие и уверенность в себе. На обрамленном каштановыми волосами смугловатом лице его с широко поставленными серыми глазами несколько маленьких коричневых родинок казались естественным украшением. Светлана знала, что, нравясь женщинам, сам Ким относится к своей внешности пренебрежительно, хотя по долгу службы всегда был предельно аккуратен.

У ворот кладбища их ждал служебный автобус, который Киму выделили в связи с похоронами тещи. Здесь же, неподалеку, оказалась черная «Волга» отдела уголовного розыска. Ким надел шапку и подошел к машине. Семеныч, как всегда, внимательно изучал журнал «За рулем». Они у него не переводились: то ли старые перечитывал, то ли новые читал по месяцу.

— Ты чего, Федор Семеныч? — заглянул Ким в открытое окно.

Водитель, не отрывая взгляда от журнала, мотнул головой в сторону. Они уже виделись сегодня утром, когда Ким забегал на работу перед похоронами. Тогда молчаливый Семеныч вылез ему навстречу из машины, что делал исключительно редко и очень неохотно. Он вплотную подошел к Киму и глухо сказал:

— Ты это, держись. Вот. Что же тут... — и пожал Киму руку.

Сейчас же он даже не удостоил его взглядом. Повернувшись в ту сторону, куда кивнул Семеныч, Ким увидел подходившего к ним Вадима. Сычев спрятал подбородок в толстый, домашней вязки шарф, воротник пальто из бежевой плащевой ткани с теплой подстежкой был поднят. Вадим непрестанно шмыгал носом, смущался от этого, но ничего не мог поделать со своим насморком, допекавшим его ранней весной и поздней осенью.

— Извини, — поздоровавшись, прогундосил Сычев. — Смолянинов за тобой прислал.

Вадим отвернулся и облегченно вздохнул, выполнив свою неприятную миссию.

— Ладно, не вздыхай, — тронул его за плечо Ким. — Я же понимаю.

На самом деле он ничего не понимал. Начальник отдела уголовного розыска дал ему три дня по семейным обстоятельствам. Не каждый же день такое случается.

Досада все-таки дала о себе знать. Хотя Ким и не хотел признаваться в этом даже самому себе. В такой день... Да и Светку жалко.

Она стояла у автобуса, удерживая за руку дочку, которой хотелось подойти не столько к отцу, сколько к большой черной и такой блестящей от дождя машине.

— Давай ко мне заедем, — не предложил, а скорее заявил Ким. — Оттуда в управление. А?

Вадим пожал плечами: мол, как знаешь, я свое сделал, и открыл дверцу. Ким подхватил на руки подбежавшую к нему Катюшку и посадил ее рядом с Вадимом на заднее сиденье, а сам пошел к автобусу.

— Грустный месяц март, — сказала Светлана, когда они подъехали к дому. Помолчала и потом добавила: — Как бы Катюшка не простудилась.