Приключения-84

Неизвестный ответил.

— Когда?

— В семьдесят восьмом. В декабре. Точнее не помню.

Все было правильно. И что-то не то. Андрей осмотрел содержимое бумажника — немного денег, лотерейный билет и блок фотографий. Сравнил с фотографией на паспорте. Одинаковые... Стоп! А почему они одинаковые? Фотографии новые, вот на обороте дата карандашом проставлена и номер квитанции, а паспорт выдан в семьдесят восьмом году!

— Задерживаю вас, гражданин Федорин, — сказал Андрей, — для выяснения некоторых обстоятельств.

— Да ладно тебе, начальник! Давай по стакану — и разойдемся друзьями. Нет за мной вины, ты уж поверь.

Андрей не ответил, вложил паспорт в бумажник, открыл планшетку...

Федорин вдруг прыгнул в сторону, вцепился в задний борт сползавшего с переезда грузовика, подтянулся и перевалился в кузов. Мужики заорали, кто-то засвистел, но водитель не обратил внимания, прибавил скорость, и машина свернула за угол.

Андрей бросился к мотоциклу, рванул с места так, что Дружок едва не вылетел из коляски.

Машину они догнали почти сразу.

— Давай поближе к борту, — прокричал Тимофей, привставая, — я его возьму,

— Я тебе возьму!

Андрей обогнал машину, просигналил, чтобы остановилась, и подбежал к ней. В кузове уже никого не было.

Андрей забежал в один двор, в другой, выскочил на параллельную улицу, вернулся...

 

До самого села почти ехали молча. Дружок сочувственно поглядывал на Андрея, кряхтел, плевал на дорогу и все хотел показать, что часть вины за промашку готов взять на себя.

Когда поднялись на гору Савельевку, он дернул Андрея за рукав — попросил остановиться, выбрался из коляски и подошел к самому краю обрыва.

— Красота у нас, верно? Нигде таких облаков не бывает, ты глянь — какие белые да высокие, какими барашками завиваются. И жаворонок у нас особый — звонкий и переливчатый. Я его одним ухом узнаю — не ошибусь... — Тимофей присел, достал мятые папиросы. — Лучшие в мире наши края. Я хоть и нигде кроме не бывал, а знаю. Живи и радуйся! Еще бы Зойка с девчонками вернулась...

— От тебя зависит, — сказал Андрей.

— Думаешь? Ладно, поживем — поглядим.

Так и сидели они рядышком — участковый инспектор милиции и бывший злостный пьяница и тунеядец, — и будто не было важнее дела: любовались бескрайним раздольем, нежно-зелеными полями, синими реками, в которых блестело солнце.

— Господи, всегда бы так хорошо было! — от сердца пожелал Тимофей, блестя влажными глазами.

— Ладно, едем, — сказал участковый. — Пора.

 

У правления только пионеров с горнами не было, а так почти все село собралось — событие!

Тимофей выбрался из коляски, постоял, глядя на знакомые лица, поклонился до земли.

— За пьянку, сердешный, сидел, — прикрывая рот платком, злорадно вздохнула худая и вредная Клавдия.

— За пьянку не содят, — авторитетно поправил первый на селе пьяница и сплетник хуже бабы, небритый, с синяком под глазом Паршутин. — Вот ежели чего по пьянке, это другое, за это содят.

— Лечился он, — сердито сказала тетка Маруся. — Теперь лечут от этого.

— Дружок! — заорал Паршутин. — Тебя тоже небось вином лечили? Мы в телевизоре видали. Так и я могу, заходи вечерком — вместе полечимся!

Тимофей обернулся на крыльце, усмехнулся и посмотрел снисходительно, как на глупого ребенка.

— Я теперь не Шарик и не Дружок, а тебе и подавно. Ты эту собачью кличку забудь навсегда. Я теперь Тимофей Петрович Елкин — полноправный и сознательный член нашего общества. И потому требую к себе уважения, а кто не захочет — заставлю!

Паршутин закатил глаза, делая вид — ах, как испугался! — и показал ему кукиш в спину.

15 мая, пятница

День Андрей начал с того, что зашел на машинный двор, когда механизаторы готовились выезжать в поле. Поговорил, пошутил, машины осмотрел («Своя ГАИ у нас теперь», — хвалились трактористы), отстранил от работы Василия Блинкова, который дважды уронил разводной ключ и споткнулся на ровном месте, помог студенту-практиканту завести мотор и пошел дальше.

В Оглядкине он первым делом хулигана Игоряшку Петелина навестил. Его он на особом учете держал, был с ним строгим, даже грубоватым. Войдя во двор, где Игоряшка с машиной возился, без церемоний сразу официально заметил, чтобы больше этого не было — гаражей в колхозе много, и нечего по дворам машинам ночевать.

А дальше сказал то, зачем, собственно, и приехал:

— Ты вчера в клубе чуть до драки не дошел. Делаю тебе предупреждение: при повторном нарушении приму другие меры, более строгие. Тебе это, сам знаешь, ни к чему.

Игоряшка, полноватый, сильный и крупный парень, от которого почему-то всегда хорошо пахло семечками, доливал воду в радиатор своего «уазика» и то кивал, соглашаясь, то, возражая, мотал нечесаной головой. При этом под грязной белой тенниской колыхалась его жирная грудь.

— Товарищ участковый, дозволь объясниться. Меня вчера ваши побить хотели. Я сам не задирался, я только морду свою сберечь желал.

— А мне дружинники не так докладывали, и я им больше верю, чем тебе.