Приключения Айши

Я вновь затаил дыхание, опасаясь, что произойдет что-нибудь страшное, но, к моему изумлению, опасения не оправдались; хотя кое-кто из девушек и выказывал признаки досады, женщины постарше и мужчины лишь слегка улыбнулись. Тайна разъяснилась впоследствии, когда мы ближе познакомились с обычаями этого удивительного народа. Оказалось, что женщины у амахаггеров, вопреки обычаям, бытующим почти среди всех диких народов, не только пользуются равными правами с мужчинами, но и не сочетаются с ними сколько-нибудь прочными брачными узами. Происхождение определяется лишь по материнской линии, и кое-кто гордится длинным рядом своих славных прародительниц, как наши аристократы своим генеалогическим древом; отцовство здесь не признается даже в тех случаях, когда не вызывает сомнения. У каждого племени, или, как они говорят, «семейства», есть выборный вождь – «отец». Биллали, к слову сказать, был отцом «семейства», которое насчитывало семь тысяч человек, но так величали только его одного. Если женщине приглянулся какой-нибудь мужчина, она, чтобы выразить свое предпочтение, при всех обнимает и целует его, точно так же, как сделала эта красивая и чрезвычайно порывистая молодая особа, которую звали Устане. Ответный поцелуй означает согласие на союз, и этот союз длится до тех пор, пока не надоест одной из сторон. Должен, впрочем, заметить, что здешние женщины отнюдь не так часто меняют своих избранников, как можно было бы ожидать. Не бывает и ссор на этой почве, по крайней мере среди мужчин: к тому, что их покидают ради других, они относятся примерно так же, как мы к подоходному налогу или нашим брачным законам, – эти установления служат благу всего общества, и, хотя они могут быть крайне неприятны для отдельных его членов, оспаривать их бесполезно.

Любопытно, как сильно различается институт брака в разных странах: мораль изменяется в зависимости от географической широты; что считается нравственным и пристойным в одном месте, в другом – вызывает прямо противоположное отношение. Следует, однако, учитывать: все цивилизованные народы принимают за аксиому, что обряд является пробным камнем нравственности, но даже и по нашим канонам нет ничего аморального в этом обычае амахаггеров – объятия и обмен поцелуями перекликаются с нашей церемонией бракосочетания, а это оправдывает многое.

Глава VII Устане поет

После того как Устане и Лео поцеловались, – ни одна из девушек, кстати, не вызвалась осчастливить меня своим выбором, хотя одна женщина и увивалась вокруг Джоба, к явной тревоге этого почтенного человека, – подошел Биллали и радушно пригласил нас войти в пещеру, что мы и сделали, сопровождаемые Устане, которая пропускала мимо ушей все мои намеки на нашу любовь к уединению.

Мы не успели пройти и пяти шагов, как я понял, что пещера создана отнюдь не игрой стихийных сил, а человеческими руками. Насколько мы могли судить, ее длина составляла около ста футов, ширина – пятьдесят, высотой же она вполне могла соперничать с приделом большого храма. Через каждые двенадцать-пятнадцать футов от пещеры отходили коридоры, или тоннели, которые, по моим предположениям, вели в меньшие помещения. Футах в пятидесяти от входа – здесь было уже не так светло – горел костер, его пламя отбрасывало огромные тени на мрачные стены. Биллали остановился и предложил нам сесть, добавив, что сейчас принесут еду; мы сели на разостланные для нас шкуры и стали ждать. Вскоре молодые девушки подали нам отварную козлятину, свежее молоко в глиняных кувшинах и вареные маисовые початки. Мы буквально умирали от голода, и, признаюсь, никогда в жизни не ел я с подобным аппетитом. Мы съели все подчистую.

Когда мы покончили с едой, наш угрюмый хозяин Биллали – все это время он наблюдал за нами в полном безмолвии – встал и произнес нечто вроде застольного спича. Прежде всего он выразил свое удивление по поводу случившегося. Еще никогда в страну Обитателей Пещер не прибывали белые чужеземцы, это невиданное и неслыханное дело. Изредка, правда, забредают черные: от них-то и стало известно о существовании белых людей, которые плавают на кораблях по морю, но они никогда еще здесь не появлялись. Нас и наш бот заметили в канале; Биллали честно признался, что велел нас убить, потому что существует строжайший запрет на пребывание в их стране иноземцев, но Та-чье-слово-закон повелела, чтобы нас пощадили и привели сюда.

– Прости, отец, – перебил я, – но ведь Та-чье-слово-закон живет далеко отсюда, как она могла узнать о нашем появлении?

Биллали огляделся и, видя, что мы остались одни – Устане отошла, как только он начал говорить, – с каким-то странным смешком заметил:

– Неужто у вас в стране нет никого, кто мог бы видеть без глаз и слышать без ушей? Не спрашивай как, но Она знала.