Приключения Айвама

Через час оба вертолёта опустились на дрейфующей станций, где стояло много больших самолётов, автомобили, трактор, где было очень много людей, спешно строивших в разных местах домики и палатки. Две палатки были уже собраны: это кают-компания и медицинская.

— Дядя Тэнмао, это чей посёлок?

— Это, Айвам, не посёлок. Это Северный полюс. Льды. Вот они, эти люди, собираются здесь жить круглый год, — ответил дядя Тэнмао.

Вдруг огромный экспедиционный пёс прыгнул на Лилита, подмял его и стал грызть. Айвам бросился в свалку собак, вслед за ним Тэнмао. Кто-то из работников экспедиции за хвост оттаскивал негостеприимного пса. Всё смешалось в одну кучу, но Айвам грудью защитил своего Лилита. По руке мальчика сочилась кровь, и его отвели в медицинскую палатку. У него оказалась большая царапина пониже локтя.

В палатке стояли переносная кафельная печь, письменный стол, две алюминиевые кровати и всевозможный медицинский инструментарий. Самого доктора здесь не было, он в камбузе отпускал продукты, так как, помимо медицинских обязанностей, заведовал продовольствием экспедиции. Палатка была просторной, с окнами.

Рана саднила, и Айвам в ожидании доктора прикрыл её рукой и разглядывал всё, что находилось в палатке. Здесь стояли даже и весы для людей. Но больше всего его заинтересовал пол. Как же так? В палатке тепло, топится печь, а ведь пол ледяной, палатка стоит на льду. Оказывается, здесь сохраняют лёд, чтобы на нем жить. Лёд на полу Закрыт толстой фанерой, потом войлоком и толстым дорогим ковром. «Вот как утепляют лёд», — подумал мальчик. И всё же лёд кое-где подтаивал — были видны его неровности.

Лилита в палатку не пустили, и дядя Тэнмао на улице охранял его.

Наконец явился доктор. Он остановился около дверей и крикнул:

— Айвам, здравствуй!

Доктор до высокоширотной экспедиции два года работал на полярной станции, где жил Айвам. Они так обрадовались друг другу, что забыли и про рану на руке.

Лишь спустя некоторое время доктор, спохватившись, сказал:

— Ну, покажи рану! Эта царапина быстро заживет. — И доктор залил её йодом.

— Вот не ожидал, — говорил доктор, бинтуя Айваму руку. — Я слышал о плавающем на льдах мальчике, но никак не думал, что это ты. Ну, молодец! Ведь ты один плавал? Вот герой!

— Нет, не один, вдвоём, — ответил мальчик.

— А кто же второй?

— Лилит.

— Какой Лилит? Я знаю его или нет?

— Нет, — усмехнулся Айвам. — Он родился после вашего отъезда на Большую землю.

— Позволь, позволь! Что ты говоришь?

— Да Лилит — собачка, — разведя руками, оказал Айвам.

— Фу ты! А я ведь думаю, речь идёт о человеке. Так, значит, ты всё время плавал с собачкой? Ну, друг мой, тебе предстоит сделать доклад о том, как ты плавал на дрейфующей льдине. Нам ведь жить год на льдах.

— Ну, как тут чувствует себя наш герой? — сказал вошедший вице-адмирал Бахарев и сел рядом с мальчиком.

— С рукой у него всё в порядке, — ответил доктор.

— Уколы не нужны?

— Нет, это царапина когтём.

И, обращаясь к мальчику, вице-адмирал с улыбкой спросил:

— Как же ты опростоволосился? А? Лишних четыре дня, говорят, присчитал?

Мальчик смотрел вниз, сопел себе под нос, изредка украдкой взглядывал на адмиральские погоны и молчал.

— Ладно, — сказал Бахарев, — это ничего. Дома ещё раз отпразднуешь Первое мая. Сейчас два самолёта отправляются на землю. Хочешь лететь сейчас или погостишь у нас здесь? Самолёты ещё будут, — сказал вице-адмирал.

У Айвама навернулись слёзы. Он тихо сказал:

— Я сейчас хочу. Я маму давно не видел.

Об авторе

Тихон Захарович Сёмушкин родился в 1900 году в селе Старая Кутля Пензенской губернии.

В 1912 году окончил начальную земскую школу, а в следующем году поступил в соседнюю Михайловскую церковно-учительскую школу, где отец его преподавал столярное дело. Школа давала звание «учителя грамоты»; по окончании её предстояло ехать учительствовать в Сибирь. Тихон Сёмушкин стал готовиться к далёкой поездке, но вот наступил 1917 год и дал другое направление его жизненным планам. Тихон Сёмушкин решает продолжить образование, поступает в пензенскую гимназию и заканчивает через несколько лет школу второй ступени.

Проработав учителем один год в селе Ильмино Городищенского уезда, в 1921 году Тихон Семуш-кин переезжает в Москву и поступает на физико-математическое отделение вновь организованного педагогического факультета Московского университета.

На своём отделении он должен был заниматься физико-математическими дисциплинами, однако вскоре интересы его повернулись в сторону гуманитарных наук и в особенности этнографии.

Большую роль в этой перемене сыграло знакомство с заведующей библиотекой Ольгой Леодо-ровной Степановой-Скворцовой, которая впервые обратила его внимание на работы замечательных русских ученых-этнографов.

Сочинения В.Г. Тана, Н. Миклухи-Маклая и других русских этнографов его настолько увлекают, что, прервав университетский курс, Тихон Сёмушкин сам решает отправиться на Крайний Север.

Вскоре он был зачислен в экспедицию по ликвидации иностранной концессии «Гудсон-бай и K°» и летом 1924 года приезжает на зимовку в чукотское селение у мыса Северного (ныне мыс Шмидта).