Приключения Айвама

Лилит не замедлил прыгнуть на неё. Но как только дыхание его коснулось рыбки, она, словно пружинка из китового уса, изгибаясь, взлетела немного вверх. У Лилита вздрогнул кончик носа. С испуганными глазами пёс перевернулся через спину и бросился бежать без оглядки. Он сел в сторонке и издали беспокойно посматривал на это не виданное им чудовище. Нос всё ещё нервно подергивался. Айвам посмотрел на него и звонко расхохотался, но тут же, приняв серьёзное выражение лица, потянул леску и вытащил сразу двух рыбок. Одну из них, что была поменьше, он бросил Лилиту. Круто повернувшись, Лилит отскочил ещё шага на два.

— Испугался? — сказал Айвам, разрезая навагу на части. — Ешь теперь.

Лилит подошёл к кусочку рыбы, настороженно понюхал её, не без робости лизнул и проглотил.

Рыба ловилась хорошо и без всякой наживы. Здесь навага шла большими косяками. Двойной крючок обязательно подцепит рыбку. Около Айвама образовалась уже небольшая куча наваги. Луна спускалась во льды всё ниже и ниже. Мрачноватые тени, отбрасываемые торосами, всё удлинялись и удлинялись. Потускневшим диском луна почти уже касалась торосов.

А рыбка ловилась всё лучше и лучше. Недалеко от лунки лежало уже много замёрзшей наваги. Лилит вволю наелся и теперь растянулся со вздутым животом на тюленьем мешке, изредка вяло открывая глаза. Казалось, что пёс не особенно доверял хозяину: не ушёл бы без него.

Луна зашла. Ярче вспыхнули звезды. Далеко на берегу, на склоне горы, как звезда, светился огонек. «Это школьная лампа», — подумал Айвам. И, успокаивая себя, сказал:

— Ничего, Лилит. Немного темно — это ничего. Потом можно идти на школьную лампу.

Айваму очень захотелось притащить домой полный мешок наваги.

«Вот обрадуется Уакат! Она скажет, что Айвам стал настоящим охотником. Она и соседям расскажет: «Айвам наловил очень много рыбы. И учительнице можно принести. Ведь она тоже любит рыбку навагу», — размышлял Айвам, продолжая ловлю.

Всё ярче и ярче горели звёзды, потому что кругом становилось темней. Торосы уже не блестели, тени исчезли, и зубчатая стена ледовых холмов казалась очертанием гористой местности на берегу.

Айвам заспешил домой, когда уже совсем стемнели. К нерпичьему мешку, набитому навагой, он крепко привязал моржовый ремень, чтобы удобней было тянуть его по снегу.

— Ну вот, Лилит. Теперь пошли домой! — весело сказал Айвам.

Он взялся за ремень, перекинул его через плечо и легко потащил мешок волоком, как настоящий охотник, опираясь на пешню. Нерпичья кожа мешка ворсом назад скользила по снегу, и снег чуть-чуть поскрипывал. Айвам шёл довольно быстро, в приподнятом настроении.

Вдруг он остановился.

«Что такое? Почему потухла школьная лампа? Ведь так рано её никогда не тушили».

Айвам бросил ремень и быстро залез на ледяную глыбу. Ему стало вдруг жарко, пот выступил на лице. Он снял шапку и вытер лицо. Под ногами путался щенок.

— Подожди, Лилит, не мешай, — умоляюще сказал Айвам, беспокойно всматриваясь в сторону берега. Света в школе не было.

В той стороне вырисовывались лишь смутные очертания не то берега, не то ледяных торосов, не то мрачных ночных облаков.

Айвам перебежал на другой, более высокий торос. Пристально вглядываясь, почти не переводя дыхания, он то приседал, то вытягивался во весь рост, становясь на носки. Лицо его побледнело.

Айвам долго искал глазами школьный огонёк. Наконец он высмотрел какой-то еле-еле мерцающий на земле свет. Этот свет был далеко в стороне, совсем не в том месте, где, по предположению Айвама, находилось его селение. «А может быть, это звезда? Нет, так низко звёзды не спускаются…» Мозг пронизала жгучая мысль, что лёд оторвался и пошёл. Айвама охватил ужас. Невольно он открыл рот, чтобы крикнуть, но тут же закрыл его ладонью. Кричать было почему-то страшно. Он вспомнил, как его отец погиб во льдах. Не отрывая взгляда от огонька, Айвам стоял неподвижно в каком-то забытьи. И когда опомнился, крикнул:

— Лилит, лёд оторвало!

Айвам скатился по склону тороса, упал, но, быстро вскочив, побежал. Он бежал так, как, может быть, никогда в жизни не бегал.

Лилит, высунув красный язычок, отстал. Айвам, не помня себя, в полумраке, среди ледовых нагромождений, освещенных только звёздами, бежал и бежал, забыв о щенке. Наконец он вспомнил о нем, на бегу оглянулся и увидел, как Лилит, выбиваясь из сил, мчался за ним, словно сознавая всю серьезность положения. Айвам остановился. Подскочил запыхавшийся Лилит. Айвам молча схватил его на руки и опять побежал. Стало жарко. Вдруг Айвам наткнулся на полоску воды вновь образовавшейся полыньи. Лёд дал здесь трещину. Она образовалась внезапно и черной змеёй, извиваясь и расширяясь, уходила очень далеко. Она казалась живой: ледовые берега её менялись на глазах, а кругом стояли спокойные торосы и ропаки, как молчаливые стражи в этой безлюдной ледяной пустыне. Мальчиком овладел страх. И, вспомнив старика, ловившего рыбу, он крикнул в пространство:

— На-а-а-алек!