Приключения Альберта Козлова

Михаил Иванович Демиденко ПРИКЛЮЧЕНИЯ АЛЬБЕРТА КОЗЛОВА Роман

От автора

Хотя я сейчас и живу в Ленинграде, я смело могу назвать себя воронежцем. Потому что родился в Воронеже, окончил 12-ю среднюю школу на Чижовке, потом призвался в армию Ворошиловским военкоматом… И первый рассказ написал тоже в Воронеже. Это было где-то в 46-м году. Я принес его в Дом пионеров. При Доме пионеров был литературный кружок. Вел его молодой тогда писатель Юрий Гончаров. В жизни бывают такие встречи, которые надолго предрешают твою жизнь. Встреча с Юрой Гончаровым и была такой — жизнь моя повернулась, так сказать, на 180°. Я стал с легкой руки писателя внештатным корреспондентом газеты «Коммуна» и радио.

Сейчас, перелистывая дневник (его я стал вести тоже по совету Юры Гончарова), вспоминаю те тяжелые годы. И тема моего родного города так или иначе проходит через все мои книги. «Назову тебя Юркой…» — была у меня такая повесть. Героиня повести — Кира Лебедева. Жила она около педагогического института. «Абрикосовая косточка» — повесть о моей 12-й мужской школе. «Следы ведут дальше» — это про Усмань. В рассказах я писал о Воронеже. Ну и вот эта книга… Я не буду ее пересказывать. Если вы ее прочтете, вам все станет ясно. В романе я стараюсь точно придерживаться географии, времени, то есть где-то мой роман документален. В романе есть люди, которые живут и сейчас в моем городе. И если моя книга попадет к ним в руки, они вспомнят те события и факты, о которых я пишу. Ну, а если я и домыслил что-нибудь, то самую малость, потому что не присочинишь — не расскажешь правды.

М. ДЕМИДЕНКО

Часть первая

ГЛАВА ПЕРВАЯ,

в которой рассказывается о самом прекрасном городе на земле и приводятся некоторые анкетные данные героя.

Вся эта невыдуманная история начинается с вопроса, который я задам вам, мои читатели: какой, по вашему мнению, самый прекрасный юрод на земле?

Вы, конечно, скажете, что матушка Москва или его величество Ленинград…

Не!.. Не угадали!

Или там Париж с его Елисейскими полями, или Нью-Йорк — родина высотных зданий без архитектурных излишеств…

Тоже нет!

Самым прекрасным городом на земле, с моей точки зрения, был, есть и будет Воронеж! Вот так вот… И не улыбайтесь! Я точно знаю.

Хотите знать, почему он самый лучший на земле? Отвечу. Расскажу.

Потому что в этом городе родился я. И для меня нет прекраснее места на земле, чем мой город.

Ах, если бы вы могли его видеть до войны! Сколько в нем росло одной сирени! Всюду: в палисадниках, скверах, просто на улицах… Город буквально утопал в сирени. А сколько было в этом городе вишен, слив, яблонь и груш! Мы, пацаны, ходили воровать яблоки не куда-то на окраину, а в самый что ни есть центр города — сад при горисполкоме, в сад милиции (бывший «Семейный»), в сад Дзержинского… Общественных садов было много.

Яблоня росла даже во дворе нашего непутевого дома.

Родился я на улице Фридриха Энгельса, 54, в Доме артистов, бывшая гостиница «Гранд-отель». Само название гостиницы говорило о том, что построена она была в нижегородском вкусе, который у нас почему-то называли английским: длинные, скрипучие коридоры с высокими потолками, двери номеров, через которые можно провести престарелого жирафа, бронзовые массивные ручки на дверях, мебель под красное дерево — пузатая, трехспальная и в то же время длинная, как коломенская верста, туалеты с мраморными раковинами… У самого входа у широкой лестницы с зеркалами сохранился закуток, огороженный деревянным барьером, а вверху табличка: «Портье».

Портье переименовали в «директора Дома артистов», но два понятия оказались живучими, упрямыми, и, что с ними ни делали, они продолжали жить. Первое то, что уборщиц называли горничными. В ведомостях, в прочих документах они числились уборщицами, но в нашем доме они были горничными. И, может быть, поэтому всех живущих в доме называли гостями. Не квартиросъемщиками, не квартирантами, не жильцами, а гостями.

И второе… У нас платили не квартплату, а плату за номер. Неважно, что человек прожил в номере десять лет, давно выплатил в рассрочку за мебель, у него на шкафу, на кровати и на креслах продолжала красоваться надпись: «Гранд-отель». Горничные производили уборку и, когда выходили в коридор, говорили друг другу: «Я пятый номер сдала… Неаккуратные гости поселились».

Здесь жили артисты местных театров, суфлеры, гримеры, работники сцены и прочие случайные люди; бывало, останавливались и гастролеры, в основном артисты цирка. Живал и сам Ян Цыган, профессиональный борец, кумир воронежских ребят. Дом был шумный, население его было беспокойным и бесшабашным; здесь любили выпить, разыграть кого-нибудь, ценили острое словцо, сюда из театра приносили закулисные интриги, а уносили на репетиции горячий кофе в термосах. Каким образам в этом доме поселилась наша семья — затрудняюсь ответить. К театральному миру мои родители не имели никакого отношения.