Приключения Алисы в стране чудес (Пер. Н.М. Демуровой)

– Нисколько! – сказала Гусеница.

– Что ж, возможно, – проговорила Алиса. – Я только знаю, что мнебы это было странно.

– Тебе! – повторила Гусеница с презрением. – А кто ты такая?

Это вернуло их к началу беседы. Алиса немного рассердилась – уж оченьнеприветливо говорила с ней Гусеница. Она выпрямилась и произнесла, стараясь, чтобы голос ее звучал повнушительнее:

– По-моему, это вы должны мне сказать сначала, кто вы такая.

– Почему? – спросила Гусеница.

Вопрос поставил Алису в тупик. Она ничего не могла придумать, а Гусеница, видно, просто была весьмане в духе, так что Алиса повернулась и пошла прочь.

– Вернись! – закричала Гусеница ей вслед. – Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

Это звучало заманчиво – Алиса вернулась.

– Держи себя в руках! – сказала Гусеница.

– Это все? – спросила Алиса, стараясь не сердиться.

– Нет, – отвечала Гусеница.

Алиса решила подождать – все равно делать ей было нечего, а вдруг все же Гусеница скажет ей что-нибудь стоящее? Сначала та долго сосала кальян, но, наконец, вынула его изо рта и сказала:

– Значит, по-твоему, ты изменилась?

– Да, сударыня, – отвечала Алиса, – и это очень грустно. Все время меняюсь и ничего не помню 47.

– Чего не помнишь? – спросила Гусеница.

– Я пробовала прочитать «Как дорожит любым деньком…», а получилось что-то совсем другое, – сказала с тоской Алиса.

– Читай « Папа Вильям» 48, – предложила Гусеница.

Алиса сложила руки и начала:

– Папа Вильям, – сказал любопытный малыш, –

50Голова твоя белого цвета.
Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.
Как ты думаешь, правильно это?

– В ранней юности, – старец промолвил в ответ, —

Я боялся раскинуть мозгами,
Но, узнав, что мозгов в голове моей нет,

Я спокойно стою вверх ногами.

– Ты старик, – продолжал любопытный юнец, —

Этот факт я отметил вначале.
Почему ж ты так ловко проделал, отец,
Троекратное сальто-мортале?

– В ранней юности, – сыну ответил старик, —

Натирался я мазью особой.
На два шиллинга банка – один золотник,
Вот, не купишь ли банку на пробу?

– Ты немолод, – сказал любознательный сын, —

Сотню лет ты без малого прожил.
Между тем двух гусей за обедом один
Ты от клюва до лап уничтожил.

– В ранней юности мышцы своих челюстей

Я развил изучением права,
И так часто я спорил с женою своей,
Что жевать научился на славу!

– Мой отец, ты простишь ли меня, несмотря

На неловкость такого вопроса:
Как сумел удержать ты живого угря
В равновесье на кончике носа?

– Нет, довольно! – сказал возмущенный отец. —

Есть границы любому терпенью.
Если пятый вопрос ты задашь, наконец,
Сосчитаешь ступень за ступенью!

– Все неверно, – сказала Гусеница.

– Да, не совсем

верно, – робко согласилась Алиса. – Некоторые слова не те.

– Все не так, от самого начала и до самого конца, – строго проговорила Гусеница.

Наступило молчание.

– А какого роста ты хочешь быть? – спросила, наконец, Гусеница.

– Ах, все равно, – быстро сказала Алиса. – Только, знаете, так неприятно все время меняться…

–  Не знаю, – отрезала Гусеница.

Алиса молчала: никогда в жизни ей столько не перечили, и она чувствовала, что теряет терпение.

– А теперь ты довольна? – спросила Гусеница.

– Если вы не возражаете, сударыня, – отвечала Алиса, – мне бы хотелось хоть капелькуподрасти. Три дюйма – такой ужасный рост!

– Это прекрасный рост! – сердито закричала Гусеница и вытянулась во всю длину. (В ней было ровно три дюйма.)

– Но я к нему не привыкла! – жалобно протянула бедная Алиса. А про себя подумала: «До чего они тут все обидчивые!»

– Со временем привыкнешь, – возразила Гусеница, сунула кальян в рот и выпустила дым в воздух.

Алиса терпеливо ждала, пока Гусеница не соблаговолит снова обратить на нее внимание. Минуты через две та вынула кальян изо рта, зевнула – раз, другой – и потянулась. Потом она сползла с гриба и скрылась в траве, бросив Алисе на прощанье:

– Откусишь с одной стороны – подрастешь, с другой – уменьшишься! 51

– С одной стороны чего?– подумала Алиса. – С другой стороны чего?