Приключения Арбузика и Бебешки. Сокрушение «несокрушимых»

– Опять виляешь! Говори напрямую!.. Я был туп и примитивен, пока служил заговорщикам, – сказал «профессор Чертанов». – Но я преодолел безумие заблуждения и прозрел. И вот когда я прозрел, я понял, что большинство несчастных, которые копошатся на самом дне жизни, нищие, жалкие, презираемые, подлые, лишённые точных представлений о сути своего положения, они-то и владеют настоящим знанием. Конечно, пока в их сердцах горит хотя бы слабый огонёк высокой морали, – её нам передали предки… Жизнь – это нечто другое, нежели то, что мы наблюдаем… Весь этот круговорот быта имеет один общий знаменатель – связь с вечностью. Это и есть подлинное жизни – осознание воли Природы. Смертный человек счастлив, когда служит вечным началам… Что знаешь ты, Сэтэн, о подлинном знании? Ты жертва гнусных пороков, лакей тех, которые формируют твои пороки… О, тебе незнакомо подлинное счастье подлинного знания! Оно – в единении со всем миром, тогда как негодяи отъединены от мира и не могут наслаждаться его совершенством, хотя добиваются, по существу, только наслаждений… Ты не поверишь, потому что никогда не почувствуешь за пределами своей жалкой эгоистической сути! Ты не герой, нет, ты ничтожный жулик, обирающий более слабых!.. Человеку, в котором не погибла святая надежда, однажды открывается, и тогда знание самопроизвольно творит знание, человек ничем не ограничен, он достигает того же совершенства, что и вымышленные боги… Мне жаль тебя, Сэтэн! Ты даже не догадываешься, что такое истинная мораль! Для тебя это химера, условность, глупость, претензия сытого или прибежище гонимого и гибнущего от голода и холода… Истинная мораль – это и есть высшее блаженство. По сравнению с ней все прочие утехи столь же ничтожны, как опорожнение желудка в сравнении с музыкой гения… О, мораль неба, мораль камня, мораль дерева, озера, реки, мораль птицы, книги, молитвы!.. Глупцы полагают, что можно упасть до морали камня. Но до морали камня человек способен подняться только тогда, когда усвоит всё знание мира. Понимаешь ли ты это?

– Мне это недоступно, – признался Сэтэн, не расположенный к философским рассуждениям высшего порядка. – Пожалуй, я хищен и кровожаден и никогда не достигну того уровня знания, когда весь мир открывается душе столь же просто и бесхитростно, как взору – цветущий сад… Меня интересует другое. Почему я, могущественный, способный колебать десятки государств и режимов, почему я сейчас беззащитен перед своим более слабым противником? В чём моя слабость и в чём его сила?

Профессор Чертанов усмехнулся.

– Высшая справедливость – это воля Природы. Тебе не дано понять это, связанное с тайной жизни и смерти. Как слепец от рождения не может вообразить подлинных красок и причудливых форм мира, так и нравственный урод не может постичь связей, которые он отверг… Всё себялюбивое без меры пронизано подлостью и насилием, круг его интересов исключает многообразие жизни, в нём нет истинного знания, нет источника радости, которая сама возобновляла бы себя… Твой противник исходит из справедливости, тогда как ты защищаешь несправедливость. И вот, сильный, ты неизбежно проиграешь более «слабому», потому что полнота мира принадлежит только справедливому. И ещё потому, что подлинная сила – это сила чести и справедливости, всё остальное – иллюзия и палка и преобладание иллюзии и палки…

Сэтэн вдруг почувствовал в себе нестерпимую и едкую, как желчь, злобу: мозг мертвеца отвергает его права на преобладание и торжество, он никогда и ничем не поможет, потому что он враждебен его интересам! Так зачем тратить миллионы на поддержание этого мозга? Зачем терять время в этой зловещей комнате с её зловещим сиянием потустороннего мира?

«Пропади всё пропадом!» Сэтэн выхватил из кармана миниатюрный пистолет с пулями, способными пробить толстую броню. Не целясь, выстрелил в экран.

Осколки стекла миновали его. Экран погас. Запищали тревожно датчики, сообщая о повреждении, замигали аварийные красные лампы. Странно, неправдоподобно странно прозвучал в этом взбудораженном помехами пространстве насмешливый голос мёртвого профессора Чертанова:

– Ну, вот и расплатились! Я знал, что ты это сделаешь. И я хотел этого, потому что устал служить твоим гнусным расчётам! Не пройдёт и трёх минут, как мой мозг окончательно и навсегда угаснет. Я не сожалею об этом. Мне противно думать о негодяях, подобных тебе, которые всю жизнь преследуют коварные цели, не подозревая о том, что эти цели отрицают себя: их достижение даёт совершенно иной результат, нежели тот, на который рассчитывали. Великая Природа, прародительница Мировой Жизни, знавала куда более совершенных героев и куда более ловких проходимцев – она выработала свой метод обуздания всех опасных претензий: негодяй чем ближе к своей цели, тем дальше от неё. Человек же совершенный всегда у цели, как бы ни был разлучён с ней…

Сэтэн выстрелил ещё раз, ощущая своё одиночество и едкую, как кислота, тоску. Выть хотелось, поднять голову и выть…

Месть капитана Сакса