Приключения архивариуса

Руны, руны… Ну, конечно, я же видел какие-то таблички в его письменном столе! И что, магические предметы, вот так просто валяются в ящике, замок на котором может сломать недоучка вроде меня? Ой, не верю…

Значит, руны Верданди лежат где-то ещё.

Упомянуты были в дневнике и предложения о продаже этих предметов, причём последнее, и «весьма настоятельное» поступило за неделю до смерти графа от некоего Г.М.

Ах, ваше сиятельство, ну что бы вам имена-то полностью написать? Впрочем, это уже область поиска для оперативников, а не для архивариуса.

Отложив блокнот, я потянулся, взглянул на часы и удивился: половина третьего. То-то есть так хочется! Ладно, если Пьер ещё не пришёл, сделаю себе чай с бутербродом…

Старика и в самом деле не было – и где он пропадает целыми днями? – но на столе стояло блюдо с нарезанным окороком, хлеб, помидоры и кувшинчик вина. А ещё лежала записка… Нет, я бы назвал это зарисовкой: схема, как пройти в картинную галерею. О, как интересно, бальный зал, оказывается, на первом этаже в правом коридоре! А мы туда ни разу и не сунулись, сразу шли налево, к кухне. Я затолкал в рот сразу большой кусок ветчины с хлебом, глотнул вина из стакана и отправился изучать terra incognita.

Зал был пустым, пыльным и неинтересным. Ну, зеркала, едва различимые под пеленой времени; ну, золочёные канделябры, тоже не разглядишь на них ни завитков, ни подвесок. В дальнем конце виднелось хозяйское кресло на возвышении, этакий трон. Ага, Пьер рассказывал, что здесь принято было, чтобы окрестные жители на праздники приходили к своему сеньору с подарками и получали ответные дары. Вот, видимо, в процессе обмена граф на этом троне и сидел.

И как раз за ним должна была оказаться дверь…

Должна – и оказалась, обычная, крашеная белой краской. Ручка, когда-то золочёная, чистотой не блистала, так что я вытянул из кармана носовой платок и дёрнул. Впереди был коридор, узкий и пустой, а в конце его виднелась ещё одна дверь.

Та-ак…

Я достал схему. Всё правильно: вторая дверь, и за ней – лестница наверх, к той самой галерее.

Тьма его знает, отчего мне так хотелось увидеть, как выглядела длинная вереница графов де Буа-Жибо, но я поднялся в галерею и затаил дыхание. Солнце светило прямо в большие окна, портреты отчего-то совсем не запылились и глаза их смотрели прямо на меня.

Наследственная внешность в роду Буа-Жибо явно усиливалась магически. Женщины могли быть блондинками или рыжими, пышными или стройными, высокими или миниатюрными – правда, все красавицы! – но мужчины походили один на другого, словно горошины из стручка. Не слишком высокие, скорее кряжистые, темноволосые, с длинными острыми носами и чёрными глазами; тонкие губы словно усмехались, глядя на незваного гостя, а густые брови предупреждающе хмурились.

Остановившись перед последней в ряду картиной, я всмотрелся в Жильбера Антуана Марка, одиннадцатого графа де Буа-Жибо. Тот был изображён в чём-то полувоенном, со свитком в руках и собакой у ног. Где-то за его спиной несла свои воды Луара, и бронзовый ястреб надменно взирал с гранитного основания.

Где ж я видел это лицо?

Да-да, вон там на холстах изображено ещё десять похожих, но мне знакомо именно это, и не нарисованное, а живое.

– Пьер! – охнул я.

Ну да. Если снять со старого слуги заношенную рубашку и широкополую шляпу, подстричь и сбрить щетину, то можно немедленно рисовать новый портрет.

Брат? Я бы поверил, что Пьер – просто бастард десятого графа, вот только того нет на свете уже больше сотни лет… Да и лица эти не просто похожи, они идентичны.

Так.

«Спокойно, Дюпон!» – сказал я себе с интонацией госпожи Редфилд, и глупо захихикал. Ничего, приедет коммандер, сдерёт со всех маски и разъяснит ситуацию. Моё дело – доложить. Ну, можно ещё сделать снимок портрета, чтобы не было долгих объяснений. Хм, где же у меня кристалл для голографических снимков? Тьфу ты, в моей спальне… Это надо спуститься на первый этаж, пройти бальный зал, подняться по главной лестнице, дойти до спальни…

А интересно, нет ли здесь другой лестницы? Наверняка есть, замок старый, должен быть пронизан ходами, словно сыр – дырками. И я пошёл искать.

Нашёл, конечно. Ближе к концу галереи она и была, полускрытая колонной и шторой, и выводила практически к двери моей комнаты. Я добежал до спальни, метнулся к бездонной сумке, строго сказал себе: «Кристалл для записи!» и сунул туда руку. Первым попался складной нож; с досадой засунув его в карман, чтобы не мешался, я повторил движение – ага, вот он, кристалл! Так, теперь сумку в шкаф, и бегом назад.

Снимок, второй, пятый… На одиннадцатом получившаяся картинка меня удовлетворила, и я собрался было вернуться на кухню и продолжить близкое знакомство с окороком, когда внимание привлёк шум, раздававшийся где-то во дворе.

Нет, не шум. Это был уверенный мужской голос, словно командовавший отрядом. Я вспомнил того полуэльфа в белом, которого тоже было хорошо слышно издалека, и помотал головой: тут совсем другое. Эти люди пришли по делу, они распоряжаются, а не капризничают. И оттуда прямо-таки тянуло опасностью…