Приключения Аввакума Захова

Меньше чем за сутки Аввакум успел достаточно глубоко проникнуть во многие детали преступления. У него в уме уже сложилась вполне стройная гипотеза, но он пока остерегался предложить ее полковнику в качестве основы для разработки плана действий.

Ведь он еще не определил несколько неизвестных. В

его распоряжении оставалось семьдесят три часа – трое суток, – чтобы раскрыть до конца заговор, изобличить истинных виновников и спасти жизнь невиновного человека.

Во второй половине дня должны были состояться похороны Венцеслава. Аввакум позвонил Ирине на работу, но Чавова ответила ему, что Ирина нездорова и осталась дома. Тогда он вызвал служебную машину и, отпустив шофера, сам сел за руль.

Он рассчитывал застать ее в комнате, но ошибся. Она сидела под шелковицей и читала. «Наверное, какой-нибудь роман, – подумал Аввакум. – Пытается отвлечься, ведь сейчас хоронят Венцеслава».

На Ирине было скромное ситцевое платье с веселым узором. На ее миловидном задумчивом лице глаза смотрели, как всегда, смело и открыто.

Сидя на траве, поджав под себя ноги, она протянула ему руку и улыбнулась беззаботной и радостной улыбкой.

– Ты пришел кстати, – сказала она, привлекая его к себе.

– Садись рядом! Я уже устала читать.

Аввакум подсел к ней, их плечи касались друг друга, а ее волосы щекотали его лицо. Подул ветерок, старая шелковица шумно вздохнула, тонкая юбка Ирины надулась парусом. Где-то рядом насвистывал дрозд. Было так хорошо…

У Аввакума потемнело в глазах. Его охватило неодолимое желание обнять ее, крепко сжать это нежное тело, такое близкое и доступное. Только большим усилием воли ему удалось сохранить невозмутимый вид.

– Что ты читаешь? – спросил он, откидываясь на траву.

В бездонной сини неба плыло белое облачко с кудрявыми, посеребренными солнцем краями, Дрозд продолжал насвистывать в кустах.

– Что читаю? – Ирина положила руки на колени и звонко, как вызванная к доске школьница, ответила: – О

химических свойствах водорода и о многоуважаемом водородном ионе в частности! Очень интересно! – И она весело рассмеялась.

– А наш общий друг, наверное, уже покоится в земле, –

сказал Аввакум.

Он смотрел на белое облачко и жмурился от солнца.

– Наверно, – тихо ответила Ирина. Она наклонилась и сорвала травинку. – Я хотела пойти на похороны, но утром проснулась с ужасной головной болью. Очень сожалею.

– О чем? – спросил Аввакум. – О головной боли или о

Венцеславе?

– Не надо подшучивать над мертвыми, – сказала она, приложив пальцы к его губам.

Аввакум взглянул на нее – над верхней губой Ирины выступили мелкие капельки пота.

Наступило молчание.

– Ирина, – спросил Аввакум, – какие у тебя планы на будущее? О чем ты, например, мечтаешь?

Он взял ее руку и стал перебирать пальцы.

– Мечты мои самые скромные, – ответила Ирина. Глубоко вздохнув, она вытерла капельки пота над верхней губой и тряхнула головой. В глазах ее появился прежний блеск. – В сущности, у меня лишь одна мечта – ни от кого не зависеть.

– Слишком обще, – с усмешкой сказал Аввакум. Она молчала, потом сорвала травинку.

– Что значит – ни от кого не зависеть? – продолжал

Аввакум.

– Очень многое, – порывисто дыша, заговорила она. –

Лишь бы попасть в университет, тогда все дальнейшее будет зависеть только от меня.

Ветер уносил облачко на восток.

– Ирина, – спросил Аввакум, – почему рука у тебя такая влажная? И почему холодная?

– Наверное, от того, что у меня болит голова, – сказала

Ирина, вздрогнув и отдернула руку.

Она склонилась, и Аввакум почувствовал на губах ее теплое дыхание. Он мог обнять и целовать ее, но руки повисли как плети. От прежнего страстного желания не осталось и следа. Одна лишь жалость, мучительная и тяжелая, давила грудь.

– Сегодня ты похож на сборник вопросов, – сказала она с усмешкой. – Позволь и мне задать тебе один вопрос: чья это машина?

– Музея, – ответил Аввакум. Она еще ниже склонилась над ним.

– Хочешь, чтоб мы прокатились вместе?

– Я за тем и приехал.

Оглянувшись по сторонам, она прильнула к его губам, потом вскочила и побежала в комнату переодеваться.

Аввакум уже сидел за рулем, когда вышла Ирина, Она была во всем белом – белое платье, белые сандалеты и даже лента в волосах белая. Он сразу заметил, что сандалеты у нее без носков, а губы накрашены ярко-красной губной помадой.

«Займемся для начала губной помадой», – подумал он,

услужливо открывая дверцу машины. Белое одеяние

Ирины еще более опечалило его.

Он повел машину к Орханийскому шоссе, а когда миновали мост через Искыр, нажал на газ и стрелка спидометра заколебалась где-то возле цифры девяносто. Он знал, что каждая минута дорога, но не увлекался скоростью. Все ходы были рассчитаны далеко вперед, и торопливость могла только повредить. Но еще в тот момент, когда он пересекал улицу Брод, чтобы выехать на Пловдивское шоссе, ему показалось, что какая-то синяя «волга» увязалась за ними и следует по пятам, то приближаясь, то отдаляясь, но не упуская их из виду. «Если „волга“ будет выжимать девяносто – картина ясна», – подумал Аввакум и прибавил газу. Синяя машина тотчас осталась далеко позади.

Он спросил свою спутницу:

– Ну как – хорошо?