Приключения богатыря Никиты Алексича. Сотоварищи

Это рассказывать про схватку долго, сам же бой длился считанные секунды, пока Астрая не достала светляк. Как только свет озарил ход, я, увидев, что, вернее, кого держал в руках, и вздохнул с некоторым облегчением.

– Кто это? – спросила Астрая, невольно отступая ближе к Егору.

Обалдеть! Они что, ничего не слышали? Или это драка проходила в полной тишине? Или… она велась на уровне моего сознания?

– Домовой… кажись, – несколько растерянно сказал Егор, обернувшись к нам. – Токмо мелкий он какой-то. Болел в детстве, что ли?

– Сам ты больной на всю свою башку дурную! – пробасило вдруг существо, дергаясь у меня в руках.

Я отпустил его, и мохнатый мячик с воплем «Кви!» шлепнулся оземь у моих ног.

– Ну, ты, громила! – мячик начал превращаться в низкорослика, всего заросшего шерстью. – Поосторожней своими граблями, я, чай, не картоха тебе, душа живая.

Тело почему-то перестало повиноваться. Я почувствовал, что утратил над ним контроль, перестал быть ему хозяином. Теперь кто-то другой – властный, уверенный, очень сильный – говорил и двигался за меня.

– Что ты сказал, любезный? – я словно со стороны увидел, как наклоняюсь к домовому, услышал, что говорю. – Повтори, коль не сложно.

С домовым вдруг произошла странная метаморфоза. Напыщенность, гордыня и строптивость куда-то разом испарились. Существо вдруг бухнулось на колени и стало бить поклоны, каждый раз звонко ударяясь лбом о камни, повторяя при этом бесконечно только одно слово:

– Простите, простите, простите!

Придя в себя, я стряхнул головой, отгоняя наваждение. О Творец, за что ты так со мной? Звук бьющегося лба о камни раздражал, сбивал с мысли, а жалобный голос заставлял меня поскорее прекратить мучения. Свои, заметьте, не его.

– Встань, – приказал я.

Домовой замер, медленно, с недоверием поднимая на меня свои желтые в полумраке глаза.

– Как звать-то тебя, живая душа? – спросил я как можно дружелюбнее, дабы мохнатик снова не включил самобичевание.

– Тимошка, – растерянно произнес тот, поднимаясь на лапки. Куда и девался его бас! Того гляди, расплачется, как маленький!

– Давно службу несешь?

– Да уж вторую сотенку лет.

– Эвона как! – Егор с любопытством взирал на существо, позабыв обо всем на свете. – Скучно, небось?

– Некогда нам скучать, – деловито и несколько грубовато ответил домовой. – На службе государевой не забалуешь.

– Какой миленький! – Астрая наклонилась к домовому, протянула руки в надежде погладить.

Тимошка зарычал, оскалил свои зубки, зачем-то пошевелил остренькими ушками, но, глядя на меня, позволил себя погладить.

– Какая у тебя шерстка мягкая! – не унималась Астрая, поглаживая домового.

Наивная! Думала, что делает Тимошке приятно, но я-то видел, как скукоживается от всякого ее прикосновения мохнатик, словно не рука – раскаленное железо касалось его шерсти.

– Перестань, – попросил я, перехватив полный мольбы взгляд домового. – Что ты там говорил про службу государеву?

Тимошка тут же отскочил от Астраи подальше, ответил другим, почти детским голоском:

– Дык почитай четыре с половиной сотенки лет назад родитель мой к охране сокровищницы царской приставлен был, вот! А как призвал его Творец к себе, так мне черед пришел сменить его. Службу-то я хорошо нес, правда? Никого не пускал: ни воров, ни ученых там разных, ни этих дик…диггеров. Вас токмо не опознал, простите уж несмышленыша!

Он был готов снова бухнуться на колени, но я удержал его, задав вопрос, который интересовал меня больше всего:

– Нас – это кого?

Тимошка испуганно посмотрел на меня, как на сумасшедшего, однако в глазах его тут же мелькнуло понимание. Он улыбнулся, быстро-быстро закивал, словно принял правила игры, и сказал угодливо:

– Не могу сказать, служба. Мы ведь все разумеем, все! Куда прикажете вас отвести? Аль просто гуляете?

Я ничего не понимал, кроме одного: домовой спутал меня с кем-то. И теперь отчаянно старается сгладить свою, как ему показалось, вину. Что ж, добиться сейчас от Тимошки ничего не получится, не тот момент, а вот помощь получить – самое то.

– Нам нужна часть вот этого, – я протянул под самый нос мохатику Ключ. – Знаешь, где находится?

Тимошка несмело протянул лапку к украшению, но тут же отдернул ее, словно боялся ожечься, быстро закивал:

– Знамо дело. Оно, конечно, ведаю, ведаю, отец родимый. Идите за мной.

Против моих ожиданий, он заторопился назад, пробегая мимо Астраи и Егора. Пришлось перестраиваться на ходу. Я почти бежал за домовым, глядя, как он смешно и быстро семенит своими маленькими лапками.

На пути снова вырос давешний завал. Тимошка подбежал к нему, остановился, поджидая меня и моих спутников, быстро-быстро взбежал по вертикальной стене почти к самому потолку, присел, нажал на один из кирпичей под срезом потолка. Стена начала складываться, образовывая ответвление, ранее не замеченное нами. Вот это номер!

Похоже, что я произнес эти слова вслух, потому как Тимошка свалился с потолка, снова принялся причитать:

– Не велите казнить! Все, как родитель мой наказывал, все в точности делал, дабы сокровища царские сберечь!