Приключения Бормалина

Я ответил широкой улыбкой, какими иногда пользуются актеры кино, когда им сказать нечего.

— Честно говоря, мне все равно, что вы там делали, — негромко произнес он и оглянулся на руку, смирно дремавшую, но уже не в углу, а гораздо ближе. — Все равно, но до тех, естественно, пор, пока я заинтересован в вашей жизни. А дальше — сами понимаете — на все воля Самсонайта.

Ну и тип! Я положил ноги на стол, как это делал Джон Большая Стрельба, и лениво-лениво, нехотя-нехотя достал из кармана кучку драгоценных цепочек.

Я стал переливать их из ладони в ладонь, украдкой наблюдая за Филом Форелли. Хотелось окончательно убедиться в том, что он целиком и полностью под копытом золотого тельца, который и руководит всеми его поступками.

Мне это было уже ясно, но я не мог, вернее, не хотел поверить в то, что презренный металл обладает такой властью. И я увидел, как загорелись дурным, алчным огнем его завидущие глаза.

— Дай! — просто сказал он и протянул руку.

Джон Большая Стрельба в таких ситуациях обыкновенно хмыкал, одним глотком опустошал стаканчик сока манго, а потом говорил поверх дула своего «кольта»: «Бери, если сможешь вернуть к пятнице».

Хлебнув еще воды за неимением сока манго, я достал вторую кучку цепочек, гораздо увесистее первой, но дарить их я не собирался, хотя люблю делать подарки. Игра наша шла, как говорится, втемную, и на карте с моей стороны стояло очень многое — свобода.

— Это же целое состояние, — глухо сказал доктор, и кровь бросилась ему в лицо. — И вам оно ни к чему. А мне к чему. Дай!

— На, — разрешил я.

— Знаю я эти ваши «на», — с опаской ответил он. — А только протяну руку дальше, чем следует, опять у-шу! Я уже ученый. Дай по-хорошему, а?

— По-хорошему при одном-единственном условии.

— Вот это другой разговор! Заранее согласен на любые условия, — пробормотал он оживленно и завороженно, глаз не спуская с золота, платины и серебра. Жемчугом тут, разумеется, и не пахло. Самое время было брать быка за рога.

— Снотворное осталось? — спросил я, фальшиво зевая и разглядывая углы камеры, поросшие паутиной.

— Непочатый край «Карл-сона»… — И тут-то он наконец сообразил, что от него требуется. Он все сразу понял и отшатнулся от меня вместе с топчаном.

Мы молча глядели друг на друга, не моргая и одинаково сузив зрачки, и в моих глазах он читал мои условия, о которых, право слово, было совсем не трудно догадаться.

Скоро глаза доктора стали тускнеть, зарываться в ресницах, бегать по моему лицу: условия были приняты.

— Все до одной? — только и спросил он.

— И вашу бывшую пациентку уж не обойдите вниманием, — напомнил я. — А если вы, Фил Форелли, решите сшельмовать, предупреждаю: у нас тоже очень длинные… — И я показал ему свои руки.

— А вы тоже человек с размахом! — одобрил он мое поведение. — Оно и правильно, нечего по пустякам распыляться. Но если вы не мелочитесь, то это, — кивнул он на цепочки, — вероятно, всего лишь аванс?

Ну и бестия! Ну и торгаш!

Рука незаметно, дюйм за дюймом, подползала к нам, ловя каждое наше слово. Поэтому надо было принимать меры предосторожности. Утечка информации нам была ни к чему.

— Слушайте и запоминайте, — процедил я сквозь боковые зубы так шепеляво, что разобрать меня без специальной логопедической подготовки было почти невозможно. Однако доктор все расслышал. И глаза его заранее запылали пуще прежнего алчным, беспощадным огнем. — Есть партия оружия, — продолжал шепелявить я. — Кое-где — не мне вам говорить, где именно — за него вам тут же отвалят миллион.

— Миллион?! — ахнул доктор и в панике оглянулся на руку, зажав ладошкой рот и вытаращив полыхавшие глаза.

Ползучая шпионка воспрянула и насторожилась. Глядеть на ее телодвижения было себе дороже: будто копошилось скопище жирных, живых бревен — мало эстетики и хорошего вкуса. Однако на Форелли глядеть было тоже не сахар. Что делает с людьми жажда наживы!

— Какая удача! — вскричал он и ударил кулаком по столу. — А где эта партия? — Но, оглянувшись на руку, он переспросил зашифрованным текстом: — Где опубликована эта шахматная партия, Бормалин-сан? Хочу отыскать ее поскорее, переиграть по-своему и стать гроссмейстером.

— Для начала, доктор, давайте разберем комбинацию «Аванс»! — Я со стуком опустил две кучки цепочек на крышку стола. — А к заинтересовавшей вас партии вернемся после вашей победной рокировки.

Я и не заметил когда исчезли драгоценности, а они уже исчезли. Игра началась в хорошем темпе.

Молча и серьезно, словно какой-нибудь Капабланка, обмозговывающий эндшпиль, доктор загулял из угла в угол камеры и задумчиво остановился возле руки. На его челе лежала печать грандиозной думы. Через минуту он очнулся, растолкал руку и сел верхом.

— Вернусь через час, Бормалин! — Он пришпорил своего рысака. Когда они были уже в глубине коридора, я еще раз услышал его голос: — Включи-ка фонарь!

Шахматное время доктора Фила Форелли пошло.

ЧАСТЬ IV

Глава 1 С Самсонайтом один на один