Приключения бриллиантового менеджера

Естественно меня это все сильно напрягало, тем более что я не мог понимать разговоров носильщиков у вечерних костров, перебиваемых раскатами чужого громкого смеха. Этот смех был явно в привычке у негров. Понятно, что моими верными друзьями, в данных условиях становились пес и обезьянка, которые не только снимали пробы с моей пищи, но и спал я с ними обоими исключительно в обнимку, надеясь на их чуткий слух и нюх. Моим самым незаменимым помощником и дегустатором для еды стала капская обезьянка по кличке Юнга- зверек — очень ласковый, зоркий и преданный хозяину. Большой лакомка, Юнга обладал неким чудным инстинктом: одни плоды сжирал с удовольствием, другие же, рассмотрев, с негодованием отбрасывал; человек на его месте никак не определил бы, хорош этот плод или дурен. А уж с обязанностью сторожа- по остроте его органов чувств, особенно ночью, пес Ворюга не мог с ним сравниться. Иногда Юнга проводил время со мной фамильярно усаживался на плечо, но больше всего любил скакать верхом на собаке.

Тут, справедливости ради, нужно заметить, что и Юнга и Ворюга, тоже недолюбливали наших чернокожих попутчиков. Когда по утрам носильщиков я поднимал работать, то они еле двигались. С большим трудом удавалось гнать их вперед; все время поторапливая. Днем они и вовсе брели нехотя, вперевалку, и являли собой картину полной безнадежности. Негр смертельно устает уже от одной мысли о работе! К тому же по вечерам я заметил, что мои Кафры непрестанно курят коноплю. Слава богу что мы пока двигались по центральной местной дороге, между двумя столицами бурских республик а не по дикой и незаселенной местности. Впрочем, такой путь нам предстоял почти до самого конца, и лишь в финале в горах предстояло немного отклониться с проезжей дороги. Но впрочем, местность была почти не населена. Буры колонисты, занимались в основном исключительно скотоводством и для стад им требовался простор, так что они мало того, что были привязаны к воде но и при этом стремились отселиться друг от друга как минимум на день пути, мы же стремились идти напрямик и никуда не отклоняться, все кроме воды у нас было с собой.

В середине второй недели пути, я почувствовал, что постепенно втянулся. Я стал меньше уставать, мои мышцы привыкли к нагрузкам и стали каменеть, взор прояснился и стал подмечать ранее ускользавшие от меня малозначительные детали вдали. Еще бы здесь нет ни телевизора, ни книг, ни компьютера не смартфона (вернее есть, но неработающий) и негде портить глаза. В дневнике же я каждый день делал надпись, что все нормально все здоровы. Я и правда, чувствовал себя абсолютно здоровым хотя и продолжал каждое утро начинать с принятия горького порошка хинина, для поддержания соляного баланса съедал щепотку соли и воду всегда обеззараживал каплей крепкого бренди, но тем не менее желудок меня не беспокоил. Спал я как убитый, понадеявшись на своих четвероногих сторожей, но при этом сжимая заряженное ружье в своих руках. Моя голова весь день оставалась ясной и свежей. В общем, физически я стал чувствовать себя просто великолепно, у меня было такое впечатление, что я помолодел лет пять. Поскольку я не расставался с ружьем, то постарался полностью освоиться с ним. Я просыпался на стоянках до рассвета и шел к воде, пытаясь подстрелить какую-нибудь глупую антилопу, пришедшую на водопой. Ну а не подстрелю, так хотя бы попрактикуюсь с оружием. Наконец-таки раза с четвертого мне удалось сильно ранить небольшую антилопу, которую потом я добил вторым выстрелом. Негры до этого момента уже привыкшие к моим неудачам этому искренне обрадовались и устроили настоящий праздник. Как я уже упоминал, негры не любили растительную пищу и больше всего на свете ценили возможность набить до отвала свои животы мясом. Как они говорили если лишиться такой возможности, то лучше сразу умереть. Слова "мясо" и "есть" в их дикарском языке даже звучали одинаково. В Южной Африке очень и очень многие совсем не знают хлеба — для них он неизвестная роскошь. Большинство туземцев никогда его не едят, да тысячи живущих на границе колонистов тоже прекрасно без него обходятся. Население Южной Африки — как туземцы, так и колонисты — не занимается землепашеством; в основном это скотоводы, и потому возделыванию полей здесь уделяют мало внимания. Стада крупного рогатого скота, лошади, отары курдючных овец и козы отнимают все их время, и земледельческие работы им не по душе. Долго лишенные своей привычной пищи, мои негры при виде тушки антилопы, буквально обезумели, и не ожидая моего разрешения, с воплями кинулись на тушку, подобно разъяренной своре собак.

Глава 19