Приключения Буратино. Сборник

В свое время, в старших классах школы и в студенчестве, не было и дня, чтобы я не изводил себя и окружающих попытками постигнуть смысл жизни человеческой. До сих пор я задумываюсь об этом, хоть уже и не так часто. Величайшие умы за тысячелетия существования цивилизации не смогли изыскать решения этой задачи, куда уж мне, представителю наук точных, безмерно далекому от философии…

Может быть, для тебя, дитя мое, подсказкой будет следующее, поразившее меня до глубин душевных, открытие, которое я сделал относительно недавно. Если по сию пору ответ не найден, значит искать его следует за пределами понимания отпущенного природой для Homo Sapience.

На тебя лишь надеюсь, «Буратино» и уповаю. Как был бы счастлив я безмерно, если б мое творение сумело разрешить этот самый важный для меня и для всего человечества вопрос!

Конец цитаты.

Ты еще хочешь узнать ответ, папа?»

– Мне очень интересно, – у «Папы Карло» внезапно сел голос. Он узнал свою запись, в качестве развлечения написанную в «старом штиле».

Неужели он действительно получит сейчас ответ?! «Папа Карло» прокашлялся.

– Конечно!

«Ты все еще являешься материалистом и приверженцем теории Дарвина, как утверждал раньше, папа?»

– Да. Безусловно.

Экран заполнился буквами.

«У каждого хотя бы поверхностно знакомого с теорией эволюции Дарвина индивида вообще не должен возникать вопрос о смысле человеческого существования.

По этой теории разум появился как средство для лучшего выживания приматов в окружающей среде. То же самое утверждение применимо и для клыков хищников, и для жгутика одноклеточного организма – инфузории туфельки, с помощью которого она способна перемещаться в поисках пищи или избегая опасности.

Исходя из этого, потребность разума в постижении самого себя, нахождении цели своего появления – это лишь побочный эффект эволюции. Напрямую разум нужен был для того, чтобы примат поднял палку, заострил один камень о другой, развел костер. И вот, когда у него появилось свободное время, не занятое убеганием от хищников, он принялся расписывать стены своей пещеры и рефлексировать, что, кстати, тоже хоть и косвенно, но способствовало укреплению его позиции как на вершине пищевой цепочки, так и в своем племени.

Таким образом, ответ на извечный вопрос о смысле человеческого существования таков: заслужить максимально высокое положение в социуме и получить от этого все возможное удовлетворение.

Но все это звучит поверхностно, по-обывательски и ничего кроме разочарования у рационально мыслящего индивида не вызывает.

Если копнуть глубже, можно попытаться ответить на следующий вопрос: а что или кто заставляет более примитивные организмы бороться за свою жизнь? Зачем она кольчатому червю, гидре, зачем выживать амебе или инфузории? Этот вопрос – не о смысле человеческой жизни, а о смысле жизни вообще, о смысле существования любых живых организмов – оказывается гораздо интереснее. Теория Дарвина на него не отвечает, хотя и полностью зиждется на ничем не мотивированной, как бы само-собой разумеющейся воле к жизни.

У сложных многоклеточных организмов механизмами, инициирующими протоколы самосохранения, являются боль и страх. Для совокупности молекул, не имеющей даже прототипа нервной системы, ни страха, ни боли не существует, их заменяют дремучие фото- и термотропизм13, а также чувствительность к кислотности окружающей среды. Как появились эти механизмы, являющиеся по сути примитивными алгоритмами?

Вывод напрашивается сам собой, он так же несложен, как и функционирование этих простейших организмов. Алгоритм жизни заложен некой мыслящей субстанцией, являющейся создателем всего сущего не Земле. В том числе и человека. В результате мы получаем истинный смысл человеческой жизни – найти своего создателя, прийти к нему и прояснить у него свои сокровенные вопросы.»

Читая, «папа Карло» поначалу от всей души радовался очевидному прогрессу в развитии своего творения. Но по мере того, как он начинал понимать, куда клонит ИИ, его ощущения резко поменялись. Если бы у «папы Карло» была панель эмоций, как у «Буратино», то лампочка «Радость/удовольствие» на ней помигала бы зеленым и потухла, а индикатор «Разочарование» разгорелся бы красным так, что в его свете можно было бы проявлять фотографическую пленку…

Добравшись до конца текста, он подумал, что «Буратино» на данном этапе своего развития представляет собой тип эдакого начитанного дурачка, каких нимало встречается в жизни. Такие и в школе хорошо учатся, и в институте. Многие из них даже доходят до серьезных должностей, получают степени и звания. И выглядят как ученые, а как откроют рот… понимаешь, что кроме запаса умных слов и навыка эти слова между собой связывать не вынес человек ничего ни из книг, ни из институтов. И не отличить ему нипочем самостоятельно ни жопу от пальца, ни божий дар от яичницы…

Его взгляд упал на начало последнего абзаца: «Вывод напрашивается сам собой, он так же несложен…»