Приключения Буратино (тетралогия)

– Я не зоофил, – упрямо повторил Даниэль.

– Прости… Я совсем забыл, что ты претендуешь на место мессии. Будем считать, что ты прошёл испытание блудни́цей вавилонской.

– К чёрту ваши испытания! И вообще, у меня девушка есть! – закричал и сам понял, насколько это далеко от того, чтобы быть правдой. Дора не могла быть чьей-то девушкой.

Глава 4.

– Государство, безусловно, любит каждого своего гражданина, потому что существование этого гражданина делает возможным существование самого́ государства. Любит государство, как существо простое и искреннее, своих граждан любовью очень натуральной, плотской. И устилает лепестками лжи дорожку к любовному ложу, на котором имеет этого самого гражданина в коленно-локтевой позе.

Государствам и мировому правительству не нужны бессмертные граждане. Умными людьми управлять сложнее – их нелегко уговорить встать раком. А в случае бессмертных речь уже идёт не просто об умных, а о мудрых…

Кроме того, власть имущие, конечно, захотели бы заполучить монополию на бессмертие. Чтоб оно стало привилегией для избранных. Такое благо для всех?! Как это возможно? Как быдло и нищеброды могут встать вровень с элитой?!

И вот уже оказывается, что бессмертие – это не твоё личное дело, а разрушение государственных устоев.

Даниэль выключил запись и спросил:

– Ну как?

Араб кивнул одобрительно.

– Хорошо. Только поменьше экспрессии – ты ж в боги готовишься, а не в президенты.

– Скажи, Амир, а мировое правительство всё-таки есть?

– А от кого, ты думаешь, работает ВСКПУ? Кто его финансирует?

Месяц под землёй пролетел незаметно. За это время Даниэль стал окончательно одержим мечтой выиграть апостольское первенство. Для этого приходилось много и тяжело трудиться.

Поначалу его сдерживал страх. Страх, в случае победы, не попасть ни в какую виртуальную реальность, а просто умереть. По условиям апостольского состязания, проигравшие смогут переместиться в виртуальную реальность по желанию в любой момент жизни. Или вовсе не перемещаться, если такового желания не будет. А победивший мессия отправляется на тот свет почти сразу по окончании состязания. А вдруг не получится? А вдруг что-то не сработает?

Как это было бы ужасно… Как с отцом Бронфельда: тебя погружают в какое-то пограничное состояние между жизнью и смертью, а потом пробуждения не происходит. Только тьма и тишина, и ничего… Отсутствие существования. Небытие́. Ужас.

В итоге он, подобно Эпикуру, успокоил себя тем, что этот самый ужас испытывать будет уже некому, а значит, и ужаса никакого не будет. Зато как интересно проснуться в совершенно ином, волшебном мире… Нет. Он всё-таки очень хотел победить!

Оказалось, что в Китае и Индии у Даниэля были очень серьёзные соперники. Обе страны явили миру немало богов, и никто не удивился бы тому, что звезда новой технократической религии взошла на Востоке. Положение осложнялось тем, что в отличие от китайца и индуса, у которых в их странах конкурентов не было, у израильского апостола, поскольку он работал в основном на англо- и русскоязычную аудиторию, их было предостаточно.

Даниэль записывал ролики и проводил стримы на трёх языках: английском, русском и иврите. Участвовал в виртуальных диспутах с представителями науки, а также священнослужителями различных конфессий. Брал интервью у футурологов и общественно-политических деятелей в контексте приближения царствия небесного на земле. Он был занят продвижением своего канала почти всё время бодрствования, а спал всего часов по пять в сутки.

Благодаря этим героическим усилиям и чудовищным средствам, которые неандертальцы вкладывали в раскрутку апостольских каналов, число его подписчиков приближалось уже к ста миллионам. По всему миру общее количество апологетов новой веры приближалось к миллиарду, то есть одной десятой населения, и это, если считать только подписчиков.

Из научно-медицинского комплекса Даниэль почти не выходил. Когда он совершал редкие вылазки в парк и на озеро в сопровождении Оэва и Сонэ, его никто не узнавал.

Араб объяснил это так:

– Бог нужен только людям Поверхности. Неандертальцы воспитаны историей иначе: им не нужны стилизованные под святое писание россказни. Они узнают о возможности вечного существования как о достижении науки, когда методика будет обкатана и подготовлена для массового применения.

– Всё равно не понимаю… У меня же не единственного здесь есть доступ к Интернету?

– Конечно, нет. Он есть у любого. Разве что в несколько ограниченном виде, для того чтобы предупредить внедрение в сознание подземных граждан различных наземных вредных идей.

– То есть цензура? Как в тоталитарном государстве. Как в Китае или Северной Корее…