Приключения Буратино (тетралогия)

Время в игре 76 часов 16 мин. 54 сек.

Навыки:

Верховая езда +83

Владение оружием:

Меч/сабля/шпага +112

Кинжал/стилет/нож +56

Щит +25

Лук/арбалет +27

Осадные/оборонительные орудия +0

Лидерство +5

Дипломатия +13

Обаяние +48

Торговля +16

Лечение +33

Танцы +37

Любовные утехи +94

Богатство/благополучие:

Золото +3 монеты

Серебро +28,5 монеты

Самоцветы +0

Титул/звание:

Ратник. (Доступен следующий уровень).

Прочие достижения:

Уничтожены 4 противника.

Покорены 3 женщины.

Смещение кармы в светлую сторону на 28 пунктов.

Общий опыт 549 очков. (Доступен следующий уровень).

Пока 32/08 пролистывал статистику, саркофаг наполовину наполнился водой, горячими душистыми струями омыл тело, прополоскал волосы и почистил манипулятором зубы. Напоследок окатил холодной водой для бодрости.

Мир игры «Время ведьм» нравился 32/08. Не приходилось ждать неделями каких-то интересных событий, увязая хоть и в приятном, но всё же рутинном виртуальном существовании. Карьерный рост по сценарию, похоже, тоже не заставит себя ждать. Интересно, какую награду получит его персонаж за инкассаторские услуги?

Следующую сессию он заказал в этой же игре.

Тем временем саркофаг тёплым воздухом высушил тело и обернул в серую рабочую униформу. Пора было выбираться наружу.

Шестигранные индивидуальные устройства сна, ИУС, или попросту «саркофаги», имели объём в два кубометра и были уложены вплотную друг к другу, как пчелиные соты. Они занимали всё пространство от пола до потолка в три ряда. Обладатели верхних саркофагов спускались по металлическим скобам, и их излюбленной шуткой было как будто случайно наступить на выползающего снизу соседа.

В секции улья жили двенадцать пчёл. Выбравшись из стены с саркофагами, они попадали в узкое помещение площадью метров двадцать, выполнявшее функции столовой, в котором находились холодильник, аппарат для выдачи напитков и длинный стол с привинченными к полу скамейками. В одном из торцов столовой имелась дверь в общий санузел на три унитаза и три раковины, в противоположном – выход в общий коридор улья.

Интерьер секции был скуп и исключительно практичен. Только иллюминаторы саркофагов, подсвеченные голубым, оживляли унылую обстановку.

Когда 32/08 вылез из своего ИУС, расположенного в среднем ряду, все уже толклись в общем помещении.

В его холодильной ячейке лежали два контейнера с этикетками «завтрак» и «ужин». Их полужидкое, аморфное содержимое отличалось только цветом – различными оттенками зелёного. На пакете значилось: «Перед употреблением питательную массу разогреть!». Он никогда не разогревал. Глотал так; холодная масса вызывала меньше неприятных ассоциаций и почти не имела ни запаха, ни вкуса. Пчёлы неправильно называли питательную массу «пластиковой кашей» – кроме синтетики она содержала достаточно ингредиентов растительного и животного происхождения. Для каждого жильца калории в ней были рассчитаны индивидуально в зависимости от телосложения и рода деятельности.

Только что он уплетал фуа-гра под совершеннолетний сотерн на королевской кухне, а теперь запихивал в себя нечто склизкое. Этот контраст был ему давно привычен. Там были весёлые, предупредительные люди, здесь – угрюмые рабочие пчёлы, пожирающие скотскую жвачку и изрыгающие ругательства и скотские же шутки. И самое странное, что это были одни и те же люди. А одной из купавших его горничных вполне мог оказаться вон тот прыщавый юнец с испачканным зелёной слизью подбородком. 32/08 даже замотал головой, чтобы отогнать эту мысль.

Он всей душой ненавидел реальный мир, но при этом понимал, что именно этого и хочет от него Система. Реальность должна быть адом, чтобы виртуальный рай казался в сто раз прекрасней…

Противно завыла сирена, створки запирающей секцию двери разъехались, проход загорелся по периметру зелёным – пора было отправляться на работу.

Пчёлы серыми ручейками вылились из секций и потекли реками по коридорам. Часть потока всасывалась воронками ли́фтов, другая обрушивалась водопадами на эскалаторы. Наконец людское течение выливалось в бурлящую запруду вестибюля и выплёскивалось под напором на улицу, где снова распадалось на ручейки, утекающие в шаттлы заводских развозок.