Приключения Буратино (тетралогия)

– С удовольствием, – назло ему согласился гость.

Якушев приблизился к небольшому стеклянному столику, уставленному бутылками, и налил коньяк в три бокала, себе, 32/08 и Одину.

Закари подошёл, провозгласил тост: «За победу!», хлопнул свой коньяк одним глотком и сморщился. Один протянул ему блюдце с ломтиками лимона со словами:

– Ну что же ты? Этому коньяку в три раза больше лет, чем тебе. Его надо смаковать.

Якушев хохотнул и заметил:

– А по-моему, Макс, это невежливо – диктовать гостю, как ему пить чёртов коньяк. Пусть как хочет, так и пьёт, – и налил гостю ещё.

И второй бокал 32/08 из вредности тоже хлопнул. Один только головой покачал.

– Даже без тоста? – с деланным восторгом удивился Якушев.

– Ну так скажите сами, – Закари бросил лимонную корку в корзину для мусора, но не попал.

– Давайте выпьем за взаимовыгодное сотрудничество, – предложил тост хозяин кабинета и налил ему ещё коньяку.

На этот раз Закари только пригубил свой напиток и поставил бокал на стол.

– Ну-ну, молодой человек, что же вы? Такой тост как раз полагается пить до дна, – на этот раз без улыбки произнёс Якушев.

– Вы сами себе противоречите. Только что говорили, что это невежливо – диктовать гостю, как пить чёртов коньяк… – тут он почувствовал прилив дерзости и не стал ему противиться. – И потом какой «такой тост»? За сотрудничество? А что если я не хочу с вами сотрудничать?

– Это почему же? – исполнительному явно стоило усилий оставаться спокойным.

– Вы вообще понимаете, что делаете с этим миром? Я уже задавал этот вопрос вашим компаньонам. Они ничего внятного не ответили и пообещали познакомить с вами, говорили, что у вас есть ответ. Так что же такое вы можете мне объяснить?

– Вы хотите поговорить о моральной стороне пенсионной эвтаназии? Я знаю, вы затронули эту тему вчера и травмировали детскую составляющую психики Буратино. Кстати, это было нечестно и жестоко…

Закари ухмыльнулся.

– Андрей, я уже в норме. И не забывай, пожалуйста, что я старше тебя, – произнёс детский голос.

– Тогда, возможно, это как раз тот случай, когда старики впадают в детство? – парировал Якушев. – Как иначе объяснить, что вы сами не можете растолковать молодому человеку принцип нашей работы?

Буратино промолчал. Один пожал плечами и пробубнил:

– Мы подумали, что у тебя это получится лучше.

– Хорошо, – исполнительный директор вернулся в своё кресло и вальяжно развалился в нём с бокалом в руке. – Я прекрасно понимаю, что мы делаем с этим миром. Равно как и мои чересчур скромные коллеги. Мы делаем его лучше и комфортнее для всех. Пчёлам и прочим любителям виртуальных сновидений мы дарим сказку, а промышленности в сотрудничестве с бюро по жизнеустройству предоставляем замечательных рабочих, полных энергии и трудового энтузиазма. Вы хотели счастья? Причитали: счастье всем даром и пусть никто не уйдёт обиженным. Так вот вам счастье в неограниченных промышленных масштабах.

– А мне представляется, что вы просто точите топор палача, чтобы сделать процесс умерщвления рабов менее болезненным, – угрюмо заметил Закари.

– На вас хорошо действует коньяк, вы стали образно выражаться, – снова заулыбался Якушев. – Если позволите, я возражу вам в рамках вашей же аллегории. А зачем спасать рабов против их воли? Ну нравится им их жизнь. Понимаете? Нравится. А то, что после смерти их тела на удобрения идут, так это кажется им самим правильным и логичным. По-другому они просто не представляют конец и цель собственного существования, – Он отхлебнул коньяку, чрезвычайно довольный своим остроумием. – Вот не раб, а как вы себе его представляете – свободный человек – понимает же, что в итоге его черви в земле жрать будут? Понимает. А ещё он знает, что так и должно быть, и ничего он с этим поделать не может. Чем тогда отличается он от вышеупомянутого раба?

– Только тем, что раб кашу пластиковую жуёт, а свободный человек – гораздо менее здоровую и полезную пищу, – вставил Один, которого явно забавляла тема беседы.

– Я не об этом, – строго остановил его Якушев. – Я о том, что свободного человека мысль о смерти приводит к печальным размышлениям и депрессии, а раба, как вы изволили выразиться, к сладостному предвкушению тысячелетних каникул перед лёгким переходом в небытие.

– Так а на кой же чёрт ему вообще переходить в небытие? У вас же такие возможности. Вы, если только захотите, можете сделать человека и свободным, и вечным, – разгорячился Закари.

– А что будет жрать этот человек, позвольте спросить? Под свободой вы ведь понимаете возможность не работать, не так ли?

– Почти.

– Так кто будет производить жратву и прочие материальные ценности?

– Роботы пускай работают.

– Вы так глубоко хотите копнуть? – Якушев лёг грудью на стол. – «Вкалывают роботы, а не человек». Извольте. Мы совершенно с вами согласны и примерно так же представляем себе ближайшее будущее человечества. Просто на данном этапе развития цивилизации утопия эта пока невозможна. В настоящий момент человечество переживает переходный период от использования человеческого трудового ресурса к глобальной автоматизации…