Приключения чёрной таксы

— Мерзавец! — Собакевич яростно вцепилась ему в ногу.

— Сашка, оттащи эту бешеную — валенок прокусит!

Кто-то бесцеремонно поднял левретку вверх тормашками прямо за хвост.

— Сажай сюда скорее! — мужчина распахнул дверцу клетки, и собаки оказались в заточении.

Обезумев от ужаса, они принялись бросаться на прутья.

— Смотри, Петрович, какой темперамент! — восхитился Сашка.

— Пожалуй, ценный товар — как шерсть-то блестит.

— Спрячь их пока. Псины хозные, породистые, не ровён час, искать их начнут.

— Пускай! — отмахнулся Петрович. — А я объявленьице дам: нашёл, мол, собачек. Хотите, чтоб вернул, выкуп пожалуйте. Мужик я не жадный: пятьсот с носа — и вот они, ваши питомцы любезные.

— Это вымогательство, — покачал головой Сашка.

— Не суди да не судим будешь, — сказал Петрович, с нежностью укутывая клетку грязной тряпкой. — Пойду я, хорошо сегодня поторговали.

— Отпустил бы ты их. Чует моё сердце, горя с ними нахлебаешься…

— Не каркай!

— Ну вот мы и дома, — мужчина вынул из кармана увесистую связку ключей. — Сейчас устрою вас по высшему классу!

Сквозь зарешёченную дверцу в сумерках собаки разглядели старый сарай. В дощатых стенах чернели дыры, крыши не было и в помине — только редкие клочки соломы прикрывали полусгнившие балки.

— Ничего не скажешь — шикарный отель! — ухмыльнулась Юлька.

Петрович навалился на дверь, и та со скрипом подалась. Собаки очутились в темноте.

— Опять свет вырубили, — мужчина лязгнул ключами и вытряхнул бедняжек из клетки.

Больно ударившись, собаки оказались на холодном земляном полу.

— Не мандражируйте, вы тут ненадолго. Посидите денька два, а там, глядишь, и хозяева ваши объявятся. На сухарик, — мужчина ткнул таксе в нос заплесневелый сухарь.

Чернышёва ощерилась.

— Лезешь в волки, а хвост собачий! — пожурил её Петрович. — Двое суток без харчей помыкаетесь, посмотрим тогда, как запоёте! — с размаху он захлопнул решётку новой собачьей тюрьмы. — Сидите тихо, не то Кузьму Никифоровича позову.

— Киднепинг — уголовно наказуемое преступление! — крикнула Собакевич мужчине вслед. — Надо срочно выбираться отсюда, — Юлька забегала по клетке в надежде найти какую-нибудь лазейку.

— Разве не видишь, это форт Боярд… — такса уныло улеглась калачиком на пол.

— Я вообще ничего не вижу — темно, как в гробу!

— Юля, что это?.. — голос Чернышёвой дрогнул.

Собакевич недоуменно уставилась на перекошенную морду подруги и, следуя за её взглядом, обернулась.

Из глубины сарая, не мигая, на собак смотрели несколько пар глаз. Разглядеть обладателей пристальных взглядов было невозможно.

— Не бойтесь, — раздался печальный голос. — Мы не причиним вам вреда.

— В-вотещё! Ничего мы н-не боимся! — заикаясь проговорила Юлька. — А вы к-кто?

— Несчастные жертвы шантажиста Николая Петровича Пынтикова, профессионального вора-собачника с двадцатилетним стажем, — ответил всё тот же грустный голос.

Подруги пристально всматривались во мрак, из которого постепенно выступали чёрные худосочные силуэты.

Собак было не больше десятка. Низенькие и высокие в холке, но одинаково стройные и поджарые, как велосипеды, они сидели понуро, запертые каждая в свою клетку.

— Разрешите представиться — Гуся, — с вселенской тоской молвил седой ризеншнауцер.

— Юлия Собакевич, а это… — левретка осеклась. — Лада. Просто Лада, — на всякий случай она стала расшаркиваться. — А мы уж, грешным делом, подумали, что нас кинули на съедение крысам.

— Пынтиков Николай не из тех, кто бросает деньги на ветер, — пропел мелодичный голос. — Меня зовут Лайла, необычайно рада знакомству.

Девочки разглядели в сумраке маленькую шелти.

— А вы давно тут? Отсюда можно сбежать? А вас здесь сколько? — воодушевлённо затараторила левретка.

— Утром нас было четырнадцать, а теперь — девять, — молвила Лайла. — Троих продали на птичьем рынке. За одного хозяева внесли выкуп… — шелти помрачнела. — Ещё был английский бульдог Костик, но… Сегодня он умер от тоски по хозяевам. Впрочем, давайте знакомиться. Это мисс Фиби, французская болонка. Она здесь две недели, хозяева пока не нашлись.

— Добрый вечер, — проворковала крошка Фиби. — Безумно рада вас видеть! Хотите крысу? Свежепойманную?

— Не хотим, — сказала Лада.

— Достопочтенный господин Юджин, — Лайла указала на старенького пуделя. — Ему шестнадцать лет. К нам попал случайно и, кажется, надолго. Хозяин скоропостижно скончался, квартира досталась родственникам. Пёс им не нужен, вот и выгнали его на улицу. Неделю бродяжничал и к Пынтикову угодил.

С бельмами на глазах, грязными клочьями шерсти вокруг нестриженого носа старичок тоненько похрапывал, свернувшись калачиком.

— Это Трезор, наш защитник, — продолжала Лайла. — Боится его Николай Петрович, поэтому на цепи держит. Трезор везунчик: завтра его хозяева забирают.

Девочки с уважением посмотрели на громадную немецкую овчарку.

— А это наши ребятишки: Кадошка, Барбоска, Чирипчик и Жужа, — в углу, в самой просторной клетке, безмятежно резвились щенки. — Настоящее сокровище, кане корсо. Выведены в Италии, Пынтиков их из питомника выкрал.

— Моя воля, я бы этого Пынтикова на клочки разорвал! — рявкнул Трезор.