Приключения Чикарели

У всех были сосредоточенные лица, кроме королевы, что-то весело мурлыкавшей на ухо королю. Тот время от времени толкал свою супругу локтем в бок, и она хихикала в платок, подпрыгивая от щекотки. Тут кто-то в толпе крикнул писклявым голосом:

— Да здравствуют их величества король с королевой, ура!

Не поддержанный никем, голос растаял в эфире, но тут за нашими спинами грянуло такое громогласное «ура», что многие в толпе вздрогнули.

— Кто это кричит? — спросил Чикарели, озираясь по сторонам.

— Сюда привели целую армию, чтобы она приветствовала короля, — оглянувшись, объяснил я. — В эту армию берут самых голосистых мужчин королевства.

Когда процессия вступила на площадь, один из сановников крикнул «Слава королю!» и зааплодировал. Его никто не поддержал, и, чтобы как-то исправить положение, король махнул платком, солдаты так браво и раскатисто крикнули «ура», что заглушили шум толпы.

Министр правосудия поднялся на трибуну, а палач развязал руки осужденному и подвел его к эшафоту.

— Уважаемые сограждане, — заорал министр, — мы предаем смертной казни лицо, осмелившееся болтать лишнее об их королевских величествах. Он обозвал нашего мудрого короля придурком, а кристально чистую королеву безнравственным существом. Мы не желаем дышать одним воздухом с этим лицом. Министерство правосудия, рассмотрев дело преступника, приговорило его к смертной казни через повешение. Да здравствует справедливость, слава нашему мудрому королю и великой королеве!

Министр махнул рукой и презрительно посмотрел на осужденного. Затрубили горнисты, ударили в барабаны барабанщики. Осужденный поднялся на табурет, и палач затянул петлю на его шее.

— Осужденный, ваше последнее слово, — обратился к нему министр.

— Я не желаю говорить.

— Умница, — обрадовался министр, — а то иногда встречаются дураки, которым не терпится выговориться перед смертью, и они напрасно отнимают у нас время. Ты умный преступник, раз тебе нечего сказать.

Осужденный презрительно усмехнулся:

— Мне есть что сказать, просто я презираю ваше правительство.

— Привести приговор в исполнение! — поспешно приказал министр правосудия, не любивший рассуждений и долгих церемоний.

Палач выбил табурет из-под ног осужденного, тот повис в воздухе, покачался и вдруг шлепнулся на землю. Толпа радостно зашумела.

— Повесить его! — взвизгнул король.

— Предатели, разбойники, даже веревок не умеют производить! — завопила королева и дала пощечину кому-то из придворных, случайно попавшемуся ей под горячую руку.

Придворный в свою очередь дал пощечину министру правосудия, а тот, не зная, на ком сорвать злость, подскочил к палачу и прошипел:

— Кретин, немедленно приведи приговор в исполнение.

— Сейчас, ваша светлость, — лениво ответил палач.

Улюлюкавшая толпа напряглась, не веря своим глазам. Люди думали, что король подарит жизнь человеку, которого уже однажды повесили. Но король вновь махнул платком, вновь барабаны и горны оглушили присутствующих.

Палач затянул петлю потуже и резко выбил табурет из-под ног несчастного. Тот покачался в воздухе секунду-другую и снова плюхнулся на землю. Толпа была вне себя от радости.

— Что это за издевательство! — крикнул король в порыве бешенства. — Если невозможно осуществить наше справедливое решение, то я приказываю повесить заодно министра правосудия.

— За что, ваше величество?! — завизжал министр, но напрасно: четверо молодцов из королевской свиты подскочили к трибуне, скрутили министру руки и потащили к виселице.

— Стойте, идиоты, отпустите этого благородного человека! — крикнула королева и повернулась к изумленному королю. — Ты что, совсем того? — она покрутила указательным пальцем у виска.

— Отпу… отпустите его, — сдавленным голосом произнес король, смертельно боявшийся своей супруги.

Министра отпустили. Он благодарно улыбнулся королеве, надменно оглядел толпу, поправил жабо и парик и подошел к палачу:

— В чем дело?

— У этого человека очень маленькая голова, она все время выскальзывает из петли, — дрожа, как осиновый лист, пролепетал палач.

— Неужели в этом городе не найдется хотя бы одного человека с более или менее крупной головой? — топнул ногой министр.

— Отчего не найтись, найдутся, но они не совершили никакого преступления.

— Сегодня не совершили, совершат завтра, — заключил министр, — срочно подыщите замену.

— А что делать с этим?

— Выгнать взашей.

— Слушаюсь, — поклонился палач и дал пинка осужденному, от радости не знавшему, что делать.

А полицейские тем временем уже искали человека с крупной головой, которого можно было бы повесить вместо помилованного, и не прошло десяти минут, как на площадь вывели знакомого нам кузнеца.

— Крупнее этой головы не нашли, ваше величество, — доложили королю полицейские.

— Сойдет, — радостно потер руки король.

— За что, ваше величество? — промычал кузнец, наконец понявший, что с ним собираются делать.

— Заткнуть ему глотку! — приказал король. — Ишь, получили право голоса.

Кузнеца подтащили к виселице, затянули петлю на шее, и министр справедливости огласил приговор: