Приключения Джона Девиса. Капитан Поль

Хотя, получив удар, я уже не принимал никакого участия в окончании экспедиции, однако ее успехом были обязаны мне. Зато, когда я открыл глаза, наш добрый капитан стоял у моей койки – он пришел проведать меня. Я чувствовал только некоторую тяжесть в голове и потому сказал, что через четверть часа буду на палубе и в тот же день надеюсь приступить к обязанностям, какие накладывает на меня моя должность.

Как только капитан ушел, я соскочил с койки и начал одеваться. От кулака Джемми у меня остался только один след: кровь в глазах. Если б у меня не было такого крепкого черепа, то он, верно, убил бы меня, как быка.

Мы явственно готовились к походу. Якорь подняли, и корабль начал поворачиваться правым бортом к ветру. Приняв эти предосторожности, капитан отдал управление фрегатом лейтенанту и пошел в свою каюту прочесть предписание, которое ему велено было вскрыть только тогда, когда корабль поднимет паруса.

Тут на корабле было несколько минут бездействия, и все мои товарищи, пользуясь этим, собрались вокруг меня, хвалили меня за нашу удачную экспедицию и расспрашивали, как это все было. Я принялся было рассказывать, как вдруг мы увидели лодку, которая шла от берега прямо к кораблю и делала нам разные сигналы. У одного из наших мичманов была зрительная труба, и он навел ее на лодку.

– Черт меня возьми, если это не Боб-Дельфин! – вскричал он.

– Вот чудак-то, – сказал один матрос. – Бежит, когда его ловят, и возвращается, когда о нем уже и не думают.

– Видно, он уже поссорился с женой, – сказал, смеясь, другой матрос.

– Однако же я бы не хотел теперь быть в его шкуре, – пробормотал третий.

– Смирно! – вскричал голос, которому все привыкли повиноваться. – По местам! Право руля! Бизань на восток! Разве вы не видите, что корабль пятится?

Приказание сразу же было исполнено, и корабль, перестав сдавать назад, остановился на несколько минут, потом пошел вперед.

В это время закричали:

– Лодка слева!

– Спросить, что ей надо! – сказал лейтенант, которого ничто не могло заставить отступить от принятого порядка.

– Эй, на лодке!.. Что тебе надо? – закричал матрос.

И, выслушав ответ, матрос продолжал, обращаясь к лейтенанту:

– Это Боб-Дельфин, ваше благородие: погулял на земле, теперь просится на корабль.

– Кинуть этому негодяю веревку и свести его в тюремную яму, – сказал лейтенант, даже не посмотрев в ту сторону.

Приказание было в точности исполнено, и через минуту над обшивкой борта явилась голова Боба, который, оправдывая свое прозвище, данное товарищами, пыхтел изо всей мочи.

– Ну-ну, лезь, что ли, старый кит! – сказал я, подходя к нему. – Лучше поздно, чем никогда. Просидишь с неделю в тюрьме на хлебе и на воде – и дело с концом.

– Да, ваше благородие, поделом мне, и если только это, так еще куда ни шло. Но мне бы хотелось прежде поговорить с лейтенантом.

– Сведите его к лейтенанту, – сказал я двум матросам, которые уже схватили своего товарища.

Борк с рупором в руках прохаживался по шканцам и продолжал распоряжаться работами, когда виновный подошел к нему.

Лейтенант остановился и посмотрел на него строгим взглядом, который, как матросы знали, выражал непреклонную волю.

– Что тебе надо? – спросил он.

– Ваше благородие, я знаю, что виноват, и за себя не прошу, – сказал Боб, повертывая в руках свой синий колпак.

– Умно! – отвечал Борк с улыбкой, которая показывала совсем не веселость.

– Зато уж, ваше благородие, я бы, может, и никогда бы не вернулся, да вспомнил, что здесь другой за меня расплачивается. Тут я смекнул: нет, мол, брат Боб, этак не годится, ты будешь мерзавец, если не вернешься на корабль. Я и вернулся, ваше благородие.

– Ну?

– Ну, ваше благородие, теперь я здесь, есть кому работать, есть кого и бить, другого вам вместо меня не нужно, отпустите Дэвида к хозяйке, к малым детушкам, они вон там стоят на берегу да плачут, сердечные… Извольте посмотреть сами, ваше благородие.

И он указал на несколько человек, которые стояли на самом берегу.

– Кто позволил этому негодяю подойти ко мне? – спросил Борк.

– Я, лейтенант, – отвечал я.

– На сутки под арест, сэр, чтобы вы впредь не вмешивались не в свое дело.

Я поклонился и сделал шаг назад.

– Нехорошо, ваше благородие, – сказал Боб твердым голосом, – нехорошо изволите делать, и, если с Дэвидом что-нибудь случится, грех будет на вашей душе.

– В тюрьму мерзавца, в кандалы! – закричал лейтенант.

Боба увели. Я пошел по одному трапу, он по другому. Однако в кубрике мы встретились.

– Вы за меня наказаны, извините, ваше благородие, я вам за это сослужу в другой раз.

– Э, это ничего, любезный друг! Только ты потерпи, побереги свою кожу.

– Я-то готов терпеть, ваше благородие, да мне жаль беднягу Дэвида.

Матросы повели Боба в тюрьму, а я пошел в свою каюту.

На следующее утро матрос, который мне прислуживал, осторожно затворив дверь, подошел ко мне с таинственным видом.

– Ваше благородие, позвольте мне передать вам два словечка от Боба.

– Говори.